Во всяком случае, недосягаемой для меня.
Я помнил, как Териан тоже просил меня о разных вещах, хотел знать обо мне больше, пока избивал меня, чтобы открыть мой свет, трахал меня во время избиения и после.
«Ты был в лагерях, не так ли, брат? Мы завербовали тебя из лагерей?»
Я детально рассказал ему об этом, когда он надавил на меня.
Я никогда прежде не рассказывал ту историю, но по какой-то причине поведал Териану.
Я рассказал ему про охранника, с которым жил больше пяти лет — про русского по имени Крикев, который запал на меня, когда я был ещё ребёнком. В итоге он переселил меня в барак стражников и насиловал каждую ночь, если только не был слишком пьян для того, чтобы у него встал.
Крикев превратил меня в питомца, держал на кухне как пса.
Он заставлял меня стоять на коленях голышом, но в ошейнике, у его стола, пока он ел ужин с другими охранниками. Он также предлагал меня другим, и иногда они соглашались на его предложение, в зависимости от личных предпочтений.
Я рассказал Териану, что человеку нравилось избивать меня.
Териан лишь смеялся и говорил, что не винил Крикева за это.
Я рассказывал ему и другое. Не знаю, почему я чувствовал потребность поведать ему это, но всё равно сделал так.
Напиваясь, Крикев регулярно избивал меня почти до бессознательного состояния.
Затем он насиловал меня, если мог, но в половине случаев просто засыпал, раздражённый и злой.
В этих избиениях не было ничего эротического, никакой делёжки светом с червяком, который вообще не воспринимал меня как живое существо; он лишь чувствовал себя лишённым желания и любви, которых, по его мнению, он заслуживал. Крикев избивал меня по причине собственной глупости, несчастности, одиночества и потребности забыть. Иногда он также мочился на меня, оставляя меня замёрзшим и мокрым, на каком-то тряпье у гаснущих углей в его печи.
Как животное. Как будто я едва был живым.
Как будто я был… ничем.
И всё же со временем я развил странное сочувствие к мужчине, который иногда ночами плакал над водкой как ребёнок и просил у меня прощения. Однако это сочувствие не помешало мне свернуть шею этого бородатого человека в тот самый час, когда Организация пришла в лагерь и предложила мне альтернативу.
Чёрт, да я считал это милосердным убийством.
Я никогда прежде никому не рассказывал о Крикеве.
Я никогда не говорил об этом с агентами Организации, которые меня нашли.
Я никогда не рассказывал своим любовникам.
Я даже не рассказывал Джейнену, который был моим любовником больше десяти лет. У Джейнена, конечно, были свои секреты, вещи, которые он никогда не обсуждал со мной, вещи, которые я иногда мельком видел через яркие болезненные образы, запечатлевшиеся в свете Джейнена.
У всех видящих есть воспоминания, о которых они не говорят. Особенно в эти дни.
Мы, молодые видящие, в особенности имеем такие воспоминания, поскольку мы пострадали сильнее всего в тот период, когда люди начали сгонять нас как скот. У нас также было меньше эмоциональной подушки безопасности, поскольку многих забрали у родителей прежде, чем мы получили тот фундамент любви, столь необходимый видящему в самые юные годы.
Сейчас я силой вытеснил эти мысли из головы, стиснув зубы.
У меня оставалось меньше шести часов, чтобы приготовиться.
Как минимум половина этого времени мне понадобится для того, чтобы принять душ, поесть и запечатлеть разведданные в своём свете, дабы быть готовым в ходе операции. И это ещё не включало те сведения, с которыми Териан поручил нам ознакомиться перед высадкой.
Я немного поспал, но сомневался, что это продлилось больше часа.
Придётся обходиться этим.
Сначала еда. Я найду себе кофе.
Я начал приподниматься, спускать свои длинные ноги с края матраса, но тут Териан поймал меня за руку и остановил.
Я позволил остановить себя, но не повернул голову, чтобы посмотреть на него.
Буквально через несколько секунд Териан отпустил меня, ничего не сказав. Я ощутил, как моя боль во второй раз усиливается, но опять задавил это.
Нахрен это. Мне не нужно это дерьмо.
Мне не нужны оправдания, сказочки или уклончивые заверения.
Меня вообще не надо выпинывать.
Я и сам могу выйти за бл*дскую дверь.
Завершив начатое движение, я выбрался из его постели и начал искать свою одежду на полу. Освещения практически не было, так что я использовал свой aleimi, чтобы компенсировать физическое зрение, и скоро нашёл свои штаны… затем рубашку. Я смутно помнил планировку комнаты по тому времени, когда свет был включён — когда Териан впервые привёл меня сюда.