— Девять, начиная с семьдесят пятого года. В последний раз он позвонил через несколько лет после истории с плутонием.
— Почему он больше не звонил, как ты думаешь?
— Потому что мы не выполнили его условий.
— Что за условия?
— Строго говоря, условие было только одно — чтобы никто не пострадал.
— Кто просрал это дело?
Беннет замялся:
— Да никто конкретно. Я не мог заняться им сам, потому что был здесь, в Денвере. Звонивший сказал, что доверяет мне и просит передать его в надежные руки, а если его условие не будет выполнено, ответственность окажется на мне. Я ответил, что все имеющее отношение к ядерному топливу передается напрямую начальству; у меня не было выбора, если только я не собирался сменить место работы. Он все же попросил меня проконтролировать исполнение лично. Но начальство сразу же забрало у меня это дело.
— А почему старина Алекс звонил именно тебе?
— Когда я спросил его об этом, он сказал: «Я слышу, что вы честный и надежный человек». Это единственная причина, которую он называл.
— Он когда-нибудь говорил, откуда получает информацию и почему докладывает вам?
— Когда он позвонил впервые, я спросил его об источнике, и он ответил: «Я». Больше я не решался задавать подобный вопрос.
— Он просил какой-то награды?
— Нет, но сказал, что может когда-нибудь попросить. Я объяснил, что не могу обещать, но постараюсь сделать все, что позволят мне честь и обстоятельства.
— Слышишь, Мел? — завопил техасец Жак-Жак в трубку. — Парень знает, как создать настоящую рабочую атмосферу. Слушай и учись, понял?
Кейес не ответил, и тот снова обратился к Беннету:
— А теперь, Шелби, я был бы признателен, если бы ты рассказал, какого рода были остальные донесения этого Алекса?
— Я предпочел бы не говорить об этом, и к тому же сомневаюсь, что они имеют отношение к данному делу. Там не было ничего похожего на похищение плутония. Все, что я могу сказать — это касалось мелких преступлений в Южной Америке и коррупции в правительственных кругах. Для примера: наши собственные люди разворовывали медицинское оборудование, предназначенное для отправки на юг, в район сильного землетрясения. Такого плана.
— Информация, которую он предоставлял, была точной?
— Безупречно.
— Ты никогда не встречался с ним?
— Мы общались только по телефону.
— Ты пытался напасть на след, понять, откуда он звонил?
— Он сказал, чтобы я не делал этого. И я не делал.
— Хорошо, значит, все, что ты слышал — это его голос. То, как человек говорит, весьма много говорит и о нем. Так что ты слышал?
— Мужчина, за тридцать или чуть старше, говорил с легким немецким или, может быть, швейцарским акцентом. Хороший словарный запас, очень чистая речь. Но мы говорили неподолгу, как вы понимаете.
— И записей не осталось?
— Нет. Он просил меня не делать записей. Это было не условие, просто просьба.
— Если бы ты услышал его снова, ты бы его узнал?
— Не знаю. Он не звонил со времен Ливермора.
— Ну что же, спасибо за помощь, Шелби. Весьма тебе признателен. И Мел тоже, клянусь.
— Спасибо, Шел, — сказал и Кейес, — я твой должник.
Он дождался, пока Беннет повесит трубку, и сказал техасцу Жак-Жаку:
— Это все, что у нас есть. Вы довольны?
— Знаешь что, мой старик, благослови бог его вспыльчивый нрав, всегда говаривал мне: «Если человека хлебом не корми — дай что-нибудь тебе продать, задумайся как следует, прежде чем это купить». Я ценю совет своего старика. Я еще позвоню тебе, когда как следует обдумаю все сказанное. Так что затяни петлю покрепче, Мел.
— Эй, стойте, вы… — засуетился Кейес, но тут запись оборвалась.
Джек нажал на «стоп» и на обратную перемотку, потом взглянул на Вольту, который сидел, уставившись в нетронутый бокал с коньяком:
— Хочешь послушать еще разок, Вольт?
— Потом, пожалуй.
— Так что ты думаешь? Съедобный фрукт или так, на компост?
— Вполне фрукт. Думаю, это действительно все, что у них есть, и это чистая правда, а ты к тому же получил удовольствие. Окажи мне честь, позволь назначить тебя на мое место в Звезде. В Альянсе стало плохо с чувством юмора; ты внесешь туда свежую струю.
— Черт возьми, Вольт, по-моему, ты уж слишком расчувствовался по поводу своей старости — или сидеть здесь и дожидаться звонка от Дэниела оказалось тяжелее, чем ты думаешь. Может, тебе пора прогуляться и проветриться? Встряхнись, сходи в Макдональдс и возвращайся уже к нормальной жизни.
Вольта лишь улыбнулся:
— Ты прав, ждать оказалось тяжелее, чем я ожидал. Хуже всего оказалось то, что у меня было целых четыре дня на размышления, и то, что я понял о себе, мне совершенно не понравилось. Я теряю силу, я перестал получать удовольствие от процесса. Я устал от мучительных решений, взвешенных поступков, устал от сделок с совестью во благо Альянса — хотя, правду сказать, мне нечасто приходилось вступать с ней в конфликт.