— Дракон?
— Ты обещал не перебивать. Подойди, рассмотри руну внимательнее. Видишь, лепестки разной формы. Хранители нашли их значение. Если короче, то мы выяснили, что двое из мужей должны быть двуипостасными и один — человек. Это подтвердил признанием дракон, тот самый, которого видели стражи. Благодаря нашей парности я смогла снять с него ошейник полного подчинения и выпустить из клетки подвала западного крыла. Меня он ненавидит, не убил, только потому, что инстинкт не позволяет дракону причинить вред своей паре. Второй мой потенциальный истинный, исходя из изменений цвета — один из отпущенных к источнику волков. Вероятнее всего — это советник альфы. Его я унизила перед кучей народа, ты сам был тому свидетелем, и он вряд ли сможет меня простить. Человек в этой троице — ты. Выяснили опытным путем. А всего пару дней назад ты сам сказал, что у тебя есть любимая женщина, ни взглядом, ни словом не дал понять, что это могу быть я. Тогда я и запретила себе думать, насколько ты мне симпатичен. Поэтому отправила тебя за объяснениями к настоятелю Храма. Так было не страшно. Я боялась услышать, что ты любишь другую, что женишься по предназначению, если прикажут, что тебе все равно, потому что с любимой все равно быть не можешь, потому что…
— Не продолжай, пожалуйста. Я тебя люблю. Только тебя. И у меня тоже была сто и одна причина не признаваться в этом чувстве. Кто будет мужем креи, решает Храм. Я не могу быть избран Храмом, потому что не являюсь ни одним из хранителей. Я старался дорожить теми мгновениями, когда мы могли видеться, пусть мельком. Когда припекало, старался убежать в работу. Если б ты только знала, что я почувствовал, когда мне сказали, что ты пропала, и возле замка видели дракона. Я чуть с ума не сошел от отчаяния.
— Ты тогда был такой смешной, растрепанный, отчитывал ни в чем неповинного начальника стражи. Мне так хотелось тебя просто обнять, успокоить, сказать, что ничего не случилось, вот она я, живая и даже почти в хорошем настроении. Насколько оно было хорошим, после того, когда я узнала, что моим мужем станет дракон, который больше года спал и видел, как будет меня убивать за то, что я с ним делала в том подземелье.
— И что ты с ним делала?
— Целый год я потратила в почти ежедневных попытках взломать его ментальные щиты. При этом на нем ошейник подчинения и сам он в усиленной клетке. Представляешь, какую боль он должен был испытывать, сопротивляясь прямому приказу хозяйки ошейника? Год пыток. Вот тебе и истинная. Постой, а мы когда на ты перешли, рей Робер?
— Когда ты призналась, что тоже меня любишь.
— Но я не говорила этого.
— Не говорила, но призналась. Я это понял. Теперь скажешь?
— Да. Наверное. Я тебя люблю.
Робер обнял меня так порывисто, словно боялся, что я убегу от него сразу после признания.
Мы долго стояли молча, просто обнявшись. Мне было так тепло и уютно рядом с ним, что я не решалась начать разговор первой.
И по мере того, как постепенно проходила первая эйфория осознания наших общих чувств, стали роиться вопросы.
— А ты меня полюбил с первой встречи?
— Нет, наверное. Тебе тогда было всего семнадцать. Ты только приняла титул креи. Была маленькой симпатичной девочкой, которую хотелось защищать. Потом постепенно стала меняться, стала исчезать беззащитность ребенка. Я все больше видел в тебе женщину, но женщину холодную, циничную, безжалостную. Нет, я восторгался твоей решительностью и целеустремленностью. Но это не была любовь в том качестве, о котором мы сейчас говорим.
— А когда?…
— Понял, что влюбился? Там, в допросной с волками. Ты была другой. В тебе прежней появилась какая-то мягкость, теплота, забота, загадка. Словно ты настоящая пряталась за собой прежней как за броней. Искала способ наказать, пощадив. Я наслаждался спектаклем, который ты там устроила. Да ты фактически спасла им жизни. Если советник не зациклиться на ошейнике, и начнет хоть немного думать, а он весьма не глуп, он быстро простит тебе вынужденное унижение.
— Ты меня успокаиваешь?
— Нет, просто мысли вслух. Ты ошейник с него сразу планировала снять, как вернутся? Почему, если не секрет? Он тебе понравился?