That keeps me searchin’ for a heart of gold
And I’m getting old.
Keeps me searchin’ for a heart of gold
And I’m getting old…
В отличие от других девушек, Изольда не позволяла себе расслабиться: её спина была так же пряма, как обычно, лишь глаза лихорадочно блестели, лицо и шея были залиты краской. То от вина или тревожных мыслей — Брайан не знал, он вообще редко понимал, что творится в её внутреннем мире. Он хотел, так сильно хотел понимать, но страшился сделать по-гриффиндорски неловкий шаг и испортить то трепетное, что жило между ними. Поэтому он молчал и не трогал её: захочет — расскажет, что на душе. Пока она лишь раз за разом просила наполнить бокал кроваво-багровым вином.
— Keep me searchin’ for a heart of gold
You keep me searchin’ and I’m growing old.
Keep me searchin’ for a heart of gold
I’ve been a miner for a heart of gold… [4]
Во взгляде Рафаэля покоя было ещё меньше. Бутылка бренди рядом с ним была пуста наполовину — и совсем скоро Гринграссу потребуется либо долгая прогулка по берегу в молчании, либо кого-то проклясть…
— Мне жалко Флинта, — вдруг сказал Орсон, задумчиво водя пальцами по струнам старушки Роланды. — У него, видать, совсем нет друзей, если с такими новостями ему не к кому прийти, кроме как к напарнику…
— Бедолага. Друзья очень важны, — вздохнул Гидеон, прижимая к груди руку мисс Медоуз. — Я бы без вас, ребята, и до конца школы не дожил.
Брайан поднял бутылку с пивом, салютуя; Орсон и Рафаэль повторили его жест. Фигура речи у обычных людей, для них четверых эта фраза была вовсе не шуткой.
Сколько раз они друг друга спасали? Бессчётное число. По большей части, конечно, проклятого Пруэтта: во что-то влипал он ежедневно, а хотя бы раз в месяц ему не везло по-крупному. Его доводилось вылавливать из Чёрного озера; отбивать у дьявольских силков; вытаскивать из паутин акромантулов — Рафаэль в тот раз крепко проклял Беллатрису, заманившую Гидеона в ловушку. Потому что начиная курса с третьего они не считали, что влип кто-то один: если влипли — то, значит, вместе. Вместе и расхлёбывали, и воздавали обидчикам.
Но то был Хогвартс, где они жили в одной комнате (не считая Рафаэля), были вместе каждый день. Взрослая жизнь внесла коррективы; каждый стал более сам за себя. В их жизнях появлялись новые люди, а старые… уходили? Должны были уйти?
Ах нет, Брайан так не работал. Он не умел отпускать.
Держать до последнего, искренними связями склеивать осколки мира и жизней.
— Не хочу никого пугать страшными сказками на ночь… Да некоторые из вас и так уже знают, заметили, чувствуют, — проговорила мисс Медоуз, глядя в огонь. Алкоголь развязал ей язык, иначе мракоборец не дала бы голос тревогам. — Что-то назревает, — Изольда рядом с ним вздрогнула, и Брайан приобнял её за плечи, решив, что девушке холодно. — Мистер Поттер, отец Брайана, готовит Управление, как будто к войне. Крауч говорит, у него паранойя, но я в это не верю.
— Может, пронесёт?.. — протянул Гидеон.
— Нет, — уронил Рафаэль, и летний вечер у костра разом превратился в студёную ночь.
Изольда задрожала; Брайан прижал её к себе, погладил по волосам. Он тоже замечал, чувствовал — и тоже боялся. Однако не войны как таковой, необходимости решительных действий — незнания, сможет ли защитить дорогих людей.
Как Дэвид, когда притащил Джима к родителям Брайана домой.
Как отец, когда вставал в сороковых на защиту страны.
Как тётя Юфимия, когда её детям грозила опасность.
— Поэтому так ценны подобные моменты, — твёрдо сказал Брайан, посмотрев на каждого из друзей, запечатлевая их в памяти такими, какими они были в эту мирную июльскую ночь. — Как и то, что мы есть друг у друга.
Комментарий к Глава 40. Обыденность повседневности. Часть 2
[1] David Bowie — «Changes»
[2] Randy Newman — «Short People»
[3] Diana Ross — «Touch Me in the Morning»
[4] Neil Young — «Heart Of Gold»
Полный плейлист «Трилистника» доступен по ссылке:
https://open.spotify.com/playlist/7Hsjnof7RTGm1Zzuy9O2mJ?si=7234a1cae3de4858 (треки собраны в порядке упоминания в главах)
========== Глава 40. Обыденность повседневности. Часть 3 ==========
Стоя перед огромным трюмо, Эван с неудовольствием изучал собственное лицо. Слишком нежное, слишком идеально-бледное: ни морщинки, ни теней под глазами, доказывающих, что он — человек серьёзный и занятой. Когда же он уже выйдет из этого отвратительного возраста?!
Эван одевался в комнате мамы, и в ящичках её туалетного столика завалялось много чего полезного. Уверенно открыв нужный, Эван извлёк ножницы со слегка загнутыми кончиками. Вернув взгляд своему отражению в зеркале, он приставил острие к идеальной коже чуть выше брови.
— Здесь?.. — задумчиво проговорил он, разглядывая себя и представляя, как будут смотреться после привнесения изменения. — Ах нет, у Рабастана шрам перечеркнул бровь — не быть же похожим на него? — кончики ножниц очертили внешний контур глаза и замерли на скуле. — Здесь?..
— Не лучше ли подождать, моя любовь? — на плечи легли лёгкие мамины ладони, пепельные локоны ласково мазнули по щеке. — Уже совсем скоро ты заслужишь свои шрамы в бою.
— Скорее бы, — мечтательно вздохнул Эван. Отложив ножницы, он развернулся к матери и раскинул руки, демонстрируя себя. — Посмотри на меня! Разве станет Он воспринимать меня всерьёз, пока я выгляжу так?!
— Так докажи, что достоин серьёзного внимания, действиями, а не внешностью, — ответила мама. — И помни, сынок: многие великие маги начинали красивыми мальчиками.
— Это правда, — усмехнулся Эван и вновь погляделся в зеркало, поправил лацкан мантии из дорогого тёмно-синего материала.
Он думал, мать скажет ещё что-нибудь, но дверь приоткрылась, и в комнату туманом втекла Лисанна.
— Эван… — пробормотала она так тихо, что её было почти не слышно. — С кем ты разговаривал?
— Как ты думаешь? — буркнул Эван, зло глянув на сестру в зеркале. Как всегда невовремя! Из-за неё мама ушла!
Лис заторможенно огляделась; лишь почти через минуту тень понимания забрезжила на её лице.
— А ты не мог бы попросить её… поговорить и со мной?
— А ты разве это заслужила? — тоном председателя Визенгамота потребовал Эван, поправляя галстук-бабочку.
— Нет, — Лис потупилась. — Прости, Эван, я сморозила глупость…
— Ничего нового, — Эван подошёл к сестре и критически её осмотрел. — Ну и зачем ты серое напялила? О тебя опять гости будут спотыкаться!
— Прости…
— Без разницы, — Эван легонько дёрнул большой кружевной воротник её платья. Это, как и все остальные, перешли к Лис от матери — было уменьшено магией под её пропорции худющей одиннадцатилетки. Конкретно это платье: из серого шёлка, отделанное венецианскими кружевами — было у мамы любимым. Жаль, отец не знал жену достаточно, чтобы именно в нём её похоронить.
Эван не был наивным идиотом и прекрасно знал, что его мать уже много лет как мертва. Лисанна убила её своим появлением на свет. Однако мама не пожелала покидать горячо любимого сына и поселилась в доме призраком; то, что она не показывалась никому, кроме него, Эван воспринимал, как повод для гордости.
— Скажи… — пробормотала Лис, глядя куда-то в область лакированных туфлей Эвана, — а как… как мне заслужить право поговорить с мамой?
— Спрошу у неё при случае, — бросил Эван без интереса к теме. Зайдя сестре за спину, схватил её за плечи и резко дёрнул. — Встань прямо, не сутулься! И голову подними! Что ты прячешься за волосами, как нашкодившая пси… — он завёл локоны, прежде падавшие на её лицо, назад — и в зеркале увидел рядом с собой уменьшенную копию мамы. Пальцы разом сделались неловкими, пепельные пряди выскользнули и вновь облепили впалые щёки, ещё более бледные и идеальные, чем у Эвана.
— Пожалуйста, не злись на меня, — прошептала Лисанна; ей явно хотелось сжаться, но она не смела ослушаться брата, приказавшего стоять ровно. — Я всё сделаю так, как ты скажешь.
— Не попадайся никому под ноги на приёме, — Эван шагнул в сторону от неё, повернулся к зеркалу спиной. — Не смей опозорить тётушку Друэллу. Для неё этот день очень важен.
— Очень важен, — эхом поддакнула Лис, и Эван возвёл глаза к потолку.
— Пойдём, — схватив её за руку, Эван повёл сестру вниз, где у камина они должны были дождаться отца, чтобы отправиться на приём по случаю свадьбы кузины Цисси и Люциуса Малфоя.