5
А в воздухе жила непонятная фраза,Рожденная душой в мучении экстаза,Чтоб чистые сердца в ней пили благодать…И странно было мне, и жутко увидать,Как над улыбками спускалися вуалиИ пальцы нежные цветы богов роняли.
ТРИЛИСТНИК ТОСКЛИВЫЙ
ТОСКА ПРИПОМИНАНИЯ
Мне всегда открывается та жеЗалитая чернилом страница.Я уйду от людей, но куда же,От ночей мне куда схорониться?
Все живые так стали далеки,Все небытное стало так внятно,И слились позабытые строкиДо зари в мутно-черные пятна.
Весь я там в невозможном ответе,Где миражные буквы маячут……Я люблю, когда в доме есть детиИ когда по ночам они плачут.
ТОСКА БЕЛОГО КАМНЯ
Камни млеют в истоме,Люди залиты светом,Есть ли города летомВид постыло-знакомей?
В трафарете готовомОн — узор на посуде…И не все ли равно вам:Камни там или люди?
Сбита в белые камниНищетой бледнолицей,Эта одурь была мнеКолыбелью-темницей.
Коль она не мелькаетБезотрадно и чадно,Так, давя вас, смыкает,И уходишь так жадно
В лиловатость отсветовС высей бледно-безбрежныхНа две цепи букетовВозле плит белоснежных.
Так, устав от узора,Я мечтой замираюВ белом глянце фарфораС ободочком по краю.
1904
Симферополь
ТОСКА КАНУНА
О, тусклость мертвого заката,Неслышной жизни маета,Роса цветов без аромата,Ночей бессонных духота.
Чего-чего, канун свиданья,От нас надменно ты не брал,Томим горячкой ожиданья,Каких я благ не презирал?
И, изменяя равнодушноИскусству, долгу, сам себе,Каких уступок, малодушный,Не делал, Завтра, я тебе?
А для чего все эти мукиС проклятьем медленных часов?..Иль в миге встречи нет разлуки,Иль фальши нет в эмфазе слов?
ТРИЛИСТНИК ТРАУРНЫЙ
ПЕРЕД ПАНИХИДОЙ
Сонет
Два дня здесь шепчут: прям и немВсе тот же гость в дому,И вянут космы хризантемВ удушливом дыму.
Гляжу и мыслю: мир ему,Но нам-то, нам-то всем,Иль люк в ту смрадную тюрьмуЗахлопнулся совсем?
«Ах! Что мертвец! Но дочь, вдова…»Слова, слова, слова.Лишь Ужас в белых зеркалахЗдесь молит и поет,И с поясным поклоном СтрахНам свечи раздает.
СВЕТЛЫЙ НИМБ
Сонет
Зыбким прахом закатных полосБыли свечи давно облиты,А куренье, виясь, все лилось,Все, бледнея, сжимались цветы.
И так были безумны мечтыВ чадном море молений и слез,На развившемся нимбе волосИ в дыму ее черной фаты,
Что в ответ замерцал огонекВ аметистах тяжелых серег,Синий сон благовонных кадил
Разошелся тогда ж без следа…Отчего ж я фату навсегда,Светлый, нимб навсегда полюбил?
У СВ. СТЕФАНА
Обряд похоронный там шел,Там свечи пылали и плыли,И крался дыханьем фенолВ дыханья левкоев и лилий.
По «первому классу бюро»Там были и фраки и платья,Там было само сереброС патентом — на новом распятьи.
Но крепа, и пальм, и кадилЯ портил, должно быть, декорумИ агент бюро подходилВ калошах ко мне и с укором.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Все это похоже на ложь,Так тусклы слова гробовые.. . .Но смотрят загибы калошС тех пор на меня, как живые.
ТРИЛИСТНИК В ПАРКЕ