— Но вы же не хотите сказать, — с негодованием воскликнул Джон Адамс, — что с этими изгнанниками Стюартами все еще следует считаться в европейской политике?
— В европейской — нет, — ответил Франклин. — Я говорю об Америке, которая приобретает все больший вес в мире. В нашей едва вставшей на ноги стране нет настоящего лидера. Нет главы государства. Генералу Вашингтону — его кандидатура получила всеобщее одобрение — трижды, как и Юлию Цезарю, предлагали принять королевский титул, и трижды он отказался. Он, конечно, великий человек, но жена никак не может родить ему наследника, а ее собственный отпрыск ни на что не годен. Сможет ли он стать родоначальником достойной династии, способной вести нашу страну к процветанию?
— Династии? — Адамс не сдержал пыла и встал. — За что же мы тогда сражались? Сэр, вы не сошли с ума?
— Оглянитесь вокруг, мой друг, — спокойно произнес Франклин. — Назовите мне хоть одну страну на любом континенте, где не соблюдается порядок наследования. Что же может ожидать наше государство? Короли имеют дело с королями. И Вашингтон это прекрасно понимает, поэтому он и послал тайную делегацию выяснить: готовы ли Стюарты? Мое послание означает, что Стюарты готовы, что их корабль отходит от берега в час заутренней службы, то есть вскоре после полуночи. Сегодня ночью! Они направляются в Америку, и там их с радостью встретят посвященные в обряд Килмарнока.
Адамс бормотал что-то неразборчивое, хватаясь за руку супруги, а молодые люди в возбуждении вскочили на ноги.
— Это чудовищно! — наконец выкрикнул Адамс в лицо Франклину. — Увидимся завтра, сэр. Надеюсь, вы к тому времени хорошенько поразмыслите.
Франклин церемонно поклонился, и Адамсы удалились.
Взяв под руку мадам Гельвециус, Франклин проследовал в гостиную, чтобы, как обычно, попрощаться с гостями и скрыться в спальне для послеполуденного сна. Проходя мимо окна, он обратил внимание, что французы (хозяева замка Шомоны и драматург Бомарше) ведут в саду оживленную беседу с секретарем американской миссии Бэнкрофтом. Через мгновение Бомарше вернулся в дом — остальные гости еще продолжали собираться, — взял Франклина за руку и отвел в сторону.
— Послушайте, дорогой доктор, — начал обескураженный драматург, — мы все находимся под впечатлением. Хотя никто и не считает, что шотландский король будет подходящим главой для американского государства, но, если все выгорит, это произведет фурор. Вы упомянули, что полученное вами послание намекает на присутствие среди нас шпиона. Неужели вы сделали такое заключение из простой детской песенки?
— О, это была просто уловка, — отозвался Франклин. — Видите ли… мне известно, кто шпион! Даже после свершившейся революции, боюсь, в наших рядах еще остались англоманы. Я несколько раз добивался, чтобы этого джентльмена отзывали в Америку, но наш Конгресс с таким же упорством неизменно отправляет его обратно. И я вовсе не удивился, когда сегодня он так поспешно оставил наше общество — несомненно, чтобы немедленно отправить сообщение своим друзьям по ту сторону Ла-Манша.
— Вы имеете в виду Адамса? — прошептал изумленный Бомарше.
— Прошу вас, никому об этом ни слова, — сказал Франклин, затем обернулся к стоящей неподалеку мадам Гельвециус. — Дорогая, сыграем партию в шахматы перед сиестой?
Полночь в садах Ле-Валентинуа
«Как же прекрасны эти сады ночью!» — с восторгом подумал Франклин. Канонический час! Он тихонько рассмеялся, радуясь собственной хитрости.
Полночь — наилучшее время для прогулок. Августовское небо над головой усыпали мириады сияющих звезд. Легкий ветерок шумел в кронах цитрусовых деревьев. Многочисленные пруды и фонтаны купались в молочно-белом лунном свете. Вдалеке, извиваясь, словно змея из жидкого серебра, текла Сена.
Разве можно вообразить, что от этой воистину волшебной страны буквально рукой подать до шумных парижских улиц? Франклин понимал, что ему крайне повезло оказаться гостем у такого человека, как Шомон. Конечно, он был сущим мошенником в том, что касалось денег и всяческих интриг, но все же далеко не самым худшим из себе подобных.
Не отрывая глаз от окружающей красоты, Франклин взял под руку идущую рядом мадам Гельвециус и сделал ей комплимент:
— Мой друг, сегодня вы были великолепны. Я говорю не только о доблести, проявленной вами в шахматной партии, но и о вашей способности к интригам. — Он остановился и принюхался к одежде спутницы. — Ах, я уже так привязался к этому аромату. Мы могли бы как-нибудь пригласить вашу доярку в мой будуар на послеполуденную чашечку чая?
— Vieux cochon, [139] — притворно осуждающим тоном заявила мадам, но тут же напряглась, посмотрев через ограждение в нижние сады. — Мне казалось, все давно уже разошлись. Кто это вон там, возле пруда?
Далеко внизу, на краю круто обрывающегося в Сену утеса, Донатьен ле Рэй де Шомон разместил большой восьмиугольный пруд со знаменитым водяным карильоном, отбивающим часы. Сейчас на самом берегу в густой тени сидели, плечом к плечу, два человека.
— А, это Джефферсон и Джон Куинси Адамс, — объяснил Франклин. — Я попросил их остаться и подождать меня здесь, чтобы полюбоваться зрелищем. Родителям мальчика передали, что он заночует в городской квартире Джефферсона. Давайте, дорогая, спустимся к ним.
— Но разве не опасно вовлекать посторонних? — засомневалась мадам Гельвециус.
— Не опаснее игры в шахматы, — заметил Франклин, — и, кстати, очень занятно. Юный Куинси жаждет научиться искусству шифровки и дешифровки. Когда, если не сегодня, представится лучшая возможность?
Увидев приближающихся Франклина и его спутницу, Джефферсон и Адамс-младший встали их поприветствовать.
— Доктор Франклин, — подал голос Куинси, — я думаю, нам удалось проникнуть почти во все тайны вашего шифра и у мистера Джефферсона даже прошла головная боль. Однако у нас осталось еще несколько вопросов.
— Разгадали мой шифр? — оскалил зубы Франклин. — Что ж, расскажите, а я послушаю.
Джон Куинси оглянулся на Джефферсона, и тот кивком дал молодому человеку свое согласие.
— Прежде всего обратим внимание на способ, каким мадам Гельвециус доставила послание, — переполняясь гордостью, произнес Куинси. — Она пыталась сделать это втайне. Когда же ее узнали, вы сообщили всем, что получили послание. Но чтобы сбить шпиона с верного следа, вы привлекли всеобщее внимание к французской части песенки, тем самым отвлекая от английской части: «Брат Иоанн, брат Иоанн, ты спишь, ты спишь?» И тогда послание приобретает совершенно иной смысл.
— Ну-ка, ну-ка, и что же оно тогда означает? — осведомился Франклин с довольной улыбкой.
— Ключевое слово здесь — «брат», — продолжал Куинси. — Так приветствуют друг друга масоны. Они отвергают всяческие титулы, поскольку полагают всех людей равными, вне зависимости от их происхождения. Затем мы имеем повторяющиеся строчки «Брат Иоанн, брат Иоанн». Они отсылают нас к двум святым покровителям братства вольных каменщиков: святому Иоанну Крестителю и святому Иоанну Евангелисту, коих чествуют соответственно в дни летнего и зимнего солнцестояния. Следовательно, это послание предназначено для масонов, но не только шотландских. А строчки «Ты спишь» и «Уже звонят утренние колокола» будут иметь значение «Пробуждайтесь, братья!». Боюсь, это все, что нам пока удалось расшифровать.