31 августа 1784 года, 7 часов утра
Сегодня это наконец произошло, и сегодня вторник.
«Как всегда, — иронично подумала мадам Гельвециус. — Во Франции ведь все не как у других». Например, вторник по-французски mardi, то есть день Марса, бога войны. А в свете надвигающегося кризиса — да тут еще и это послание — любое упоминание о Марсе приобретает особенное значение. Если называть вещи своими именами, это просто катастрофа.
Мадам Гельвециус уже несколько месяцев ожидала послания, но оно было так хитро зашифровано, что даже гонец, доставивший его из Шотландии, не понимал содержания. Но учитывая, как гонец спешил, становилось ясно: то, чего она ждала, должно вот-вот произойти и, возможно, разрушить все ее тщательно продуманные планы, даже поставить под угрозу все их дело, более того — сами их жизни.
Чтобы немедленно доставить послание по адресу, мадам Гельвециус необходимо было прибегнуть к хитрости.
Осторожно, таясь от всех, она пробралась мимо французских окон своей гостиной туда, где уже терпеливо стоял оседланный большой белый мул садовника. Управляющий имением, до невозможности важный малый («В наши дни слуги вообще ведут себя с такой претензией, что знати и не снилось», — с горечью отметила про себя мадам), всегда повторял, что она должна быть очень осторожна, если соберется в поездку одна и втайне.
Мадам хорошо понимала, что все ее многочисленные слуги и домочадцы будут сгорать от любопытства, если увидят, как хозяйка едет куда-то в такую рань. Может, они посчитают, что она спешит на тайное свидание — что ж, она не станет их разубеждать. В эти дни во Франции нигде нельзя чувствовать себя в безопасности, — в каждой комнате, на каждой дороге найдется шпион, который работает на ту или иную сторону. Осторожность сейчас — превыше всего.
Но хоть мадам Гельвециус и признавала необходимость маскировки, она ощущала себя полной дурой в этом нелепом одеянии: линялом синем платье, позаимствованном у доярки (а уж как оно пахло!), и ветхой соломенной шляпке. Она — Анна Катерина де Линьивилль-Отрикур, мадам Гельвециус, одна из богатейших женщин Франции, а некогда одна из первых красавиц — скачет верхом на большом белом муле, разодетая как площадная девка. Впрочем, к чему сейчас поминать прошлые дни? Тогда она была совсем другой женщиной.
Мадам нетерпеливо подгоняла мула, который еле брел по холмистой местности, покрытой виноградниками, еще мокрыми от утренней росы. Путь их лежал по пыльной извилистой дороге, ведущей из Отей, ближайшего предместья Парижа, в расположенный чуть дальше Пасси. Бедолага мул загляделся было на свисающую над самой дорогой тяжелую виноградную гроздь, но мадам тут же сильно шлепнула его по крупу и, пробормотав под нос: «Ах ты, упрямец», резко дернула поводья.
Хотя все ее мысли были о том, как бы поскорее добраться до места назначения, мадам не могла не возвращаться к загадочным строчкам письма. Они назойливо вертелись в голове, точно давно забытая мелодия. Все это было действительно очень странно, ни с чем подобным ей сталкиваться не приходилось. Что же это может означать? Мадам было известно, что расшифровать текст может только один человек, и сейчас ей необходимо срочно доставить ему послание.
Мул тащился так медленно, что, казалось, прошло много часов, пока наконец мадам Гельвециус не увидела освещенный солнцем крутой обрыв, а на его вершине смотрящий на Сену знаменитый замок Ле-Валентинуа — конечную цель своего путешествия. Издали замок казался выставленным напоказ драгоценным камнем в оправе из роскошных садов и причудливо украшенных беседок, плещущихся фонтанов и восьмиугольных прудов. Он был настоящим бастионом экстравагантности и вполне мог соперничать в этом с дворцом паши.
По спине мадам Гельвециус пробежал холодок — так было всегда, когда она наведывалась в замок, а случалось это значительно чаще, чем ей хотелось бы. С учетом особого характера миссии мадам была рада, что нарядилась в это дурацкое платье: не придется проезжать через главные ворота и она сможет спокойно пробраться садами, где ее никто не узнает. Это было немаловажно, ведь Ле-Валентинуа славился не только роскошью, но и репутацией настоящего рассадника всяческих махинаторов, контрабандистов, воров и шпионов всех мастей — пользующееся дурной славой прибежище всех, кто пытался нагреть руки на войне и кризисе. С подобными вещами столкнулись все европейские страны.
Неформальным лидером у них был самый опасный из этого сборища человек: богатый и таинственный владелец замка Донатьен ле Рэй де Шомон. Сознавая всю важность миссии, мадам молилась и надеялась, что не идет по доброй воле в пасть ко льву. Она помнила, что должна доставить послание адресату во что бы то ни стало, пока не переполошится весь Ле-Валентинуа. Должна как можно быстрее вручить послание Франклину, который занимал крыло замка.