И вновь я подавляла в себе желание немедленно объявиться тебе. Я могла бы предложить тебе высокооплачиваемую ставку врача в своей больнице, но правда состояла в том, что клиника была еще не готова для нашего совместного пребывания. Куча вопросов требовали безотлагательного решения. И я с головой ушла в работу.
Прежде всего, необходимо было найти дополнительный источник финансирования. При жизни Артура больница едва самоокупалась, а изредка моему мужу приходилось даже инвестировать собственные средства, чтобы хоть как-то свести бюджет. Я не могла мириться с подобным положением дел, и в тоже время урезать зарплату сотрудникам или поднимать ставки за лечение шло против моих принципов. Однажды, сидя за компьютером и просматривая местные новости, я натолкнулась на сообщение о том, что городской морг в силу небольших размеров и отсутствия необходимого количества оборудования иногда не справляется с нагрузкой, и в этом случае покойников приходится везти в соседний город, что вызывает серьезные неудобства для их родственников. Я вспомнила ту последнюю ночь с Артуром, просторное помещение и пустующие холодильные шкафы, после чего на следующее же утро позвонила в муниципалитет и договорилась о встрече. Мой муж имел хорошую репутацию во властных кругах, поэтому к предложению о сотрудничестве с нашей клиникой чиновники отнеслись достаточно благосклонно. Однако, бюрократия есть бюрократия. Только через полгода мы получили первый грант из городского бюджета и, соответственно, первые тела для проведения вскрытия и хранения. Я уговорила Роджера перейти к нам на полную ставку, предложив ему хороший оклад. Мне нравился этот старичок. Казалось, он о многом догадывался по поводу меня, но относился ко всему с пониманием и никогда не говорил ничего лишнего.
Поскольку я часто засиживалась на работе допоздна, иногда, когда дневной персонал, включая Роджера, расходился по домам, я спускалась вниз, открывала двери морга своим дубликатом ключей и запиралась там на час-полтора. Я выдвигала тела из холодильных шкафов, некоторые вскрытые, некоторые невскрытые, а некоторые в процессе вскрытия, разглядывала их, а затем мастурбировала. Нет, я ничего не делала с покойниками, даже почти не трогала их, лишь иногда открывала им глаза, если это представлялось возможным. Почему-то мне казалось очень важным, чтобы они на меня «смотрели», когда я занимаюсь самоудовлетворением. Интересно, что мне было абсолютно безразлично, находится ли передо мной мужчина или женщина, несмотря на то, что последние совершенно не привлекали меня с сексуальной точки зрения. Вопрос заключался не в возможности обладания, а в том, что они были покойниками. Иногда я кончала, иногда нет. Мне очень не хватало ощущения твоего члена в моем анусе, но я понимала, что надо потерпеть еще чуть-чуть, и ты станешь полностью и безоговорочно моим.
Пока ты убирал дерьмо за пациентами, я переориентировала клинику в фешенебельное учреждение, обслуживающее довольно влиятельных клиентов. Разумеется, наша небольшая помощь городскому муниципалитету не афишировалась, но именно благодаря ей я превратила практически убыточную больницу в заведение, приносящее доход. Я очень благодарна Роджеру за то, что он сделал и продолжает делать. Иногда мне кажется, что он догадывается о моих вечерних визитах в его вотчину. Разумеется, никаких подробностей он знать не может, но понимает, что вид покойников привлекает меня.
Когда мой частный детектив сообщил, что ты потерял работу, я осознала, что наконец-то пришло время для решительных действий. Остальное ты знаешь. Я сказала Джону и Роджеру, что ты – мой друг детства, а это в общем-то соответствует действительности, что мы не виделись десять лет, и сейчас я хочу сделать тебе сюрприз. И еще я заверила, что ты очень хороший врач. Надеюсь, так оно и есть.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ТРАНСФИГУРАЦИЯ
Эвелин закончила свой рассказ и смотрела на меня, ожидая реакции. Честно говоря, я не знал, что сказать.
- Зачем ты мне все это рассказала? - наконец вымолвил я, - я имею в виду все эти… подробности.
- Затем, чтобы ты знал, через что мне пришлось пройти. И еще затем, чтобы ты понимал, что не одинок в своих пристрастиях, назовем их так. Я такая же, как и ты. Мы созданы друг для друга.
- Я не насиловал покойников, - возразил я.
- Только не надо мне говорить, что тебе безразличен их вид. Думаешь я не знаю, как ты занимался онанизмом в туалете анатомического театра после посещения вскрытия?
Я уставился на Эвелин.
- Откуда ты знаешь?
- Я поручила своему частному детективу установить скрытую веб-камеру в твоей любимой последней кабинке и наблюдала все действие в прямом эфире. Не бойся, кроме меня никто не видел трансляцию, но я записала ее на компьютер, и потом часто воспроизводила. Мне очень нравилось ее смотреть. По-моему, мастурбирующий мужчина прекрасен. Это более впечатляет, чем мастурбирующая женщина. Кстати, когда мой агент устанавливал камеру, он по моей просьбе передал тебе своеобразный привет – кое-что нарисовал на стенке.
- Трилобит…, - прошептал я.
- Да, трилобит. Мне было не по себе, когда ты его стер. Но потом я начала понимать тебя. Случившееся десять лет назад полностью перевернуло и изменило наши жизни. Только я приняла это, как факт, а ты пытаешься изображать из себя нормального человека, а когда не получается, возлагаешь всю вину на меня.
Наверное, Эвелин несколько упрощала ситуацию, но в чем-то она была права. Я вздохнул.
- И что нам теперь делать, когда мы снова встретились?
- Просто жить, ходить на работу, видеться друг с другом, любить друг друга. Ведь должно же у тебя что-то остаться от той любви ко мне.
- Я не знаю, - сказал я, - все эти годы единственным чувством, которое возникало при воспоминании о тебе, был страх. Ты мне являлась во сне в кошмарах. Воспоминания о тебе не давали мне строить нормальные отношения с другими девушками. Но сейчас я смотрю на тебя и больше не чувствую этого страха.
- А что ты чувствуешь?
- Симпатию.
- Уже хорошо. Пойми, кладоискатель, что другого выбора нет. Ты – единственный смысл моей жизни. Куда бы ты не сбежал, я найду тебя везде, даже в России.
- Я уже не уверен, что хочу куда-то бежать от тебя.
- Я дам тебе возможность спокойно работать по специальности, получая зарплату, о которой другие молодые врачи могут только мечтать. Если хочешь, мы можем пожениться в будущем, если не хочешь, будем жить так. Я даже не собираюсь требовать от тебя верности. Все, что мне надо, это видеть тебя…
- И совершать совместные экскурсии в морг, - добавил я.
Эвелин замерла, затем повернулась к сейфу, что-то достала из него и положила в карман халата.
- Пойдем, - сказала она, направляясь к двери.
Я знал, куда она звала. Какая-то часть разума, считавшая меня нормальным человеком, протестовала и негодовала, но другая наполнила все тело сладостным предвкушением. Я хотел этого и боялся одновременно, причем хотел больше, чем боялся.
Мы вышли в пустынный коридор и спустились вниз по лестнице. Эвелин достала из кармана связку ключей, именно ее она взяла из сейфа и открыла дверь морга. Где-то в глубине души я еще надеялся, что Роджер остался работать сверхурочно, и, поздоровавшись с ним, мы уйдем обратно. Но за стальной дверью было темно, и когда моя спутница включила свет, я понял, что кроме нас здесь никого нет.
Помещение, действительно, оказалось просторным. Вдоль одной стены располагался ряд холодильных шкафов, перед которыми стояли несколько передвижных столиков. Само вскрытие Роджер проводил на большом мраморном столе в центре комнаты, оборудованном стоками для крови. Вокруг были расставлены, разложены и развешаны многочисленные инструменты.