Со всех сторон раздались протестующие крики. Партизанский вождь осмотрелся вокруг, словно не понимая. Анан продолжал все тем же негромким, глубоким голосом:
– Но так как господин Симон бар Гиора оказался здесь, то я хочу все-таки спросить его: кому из властей сдал он отнятые у римлян сокровища?
Деловитость этого вопроса подействовала отрезвляюще. Офицер, густо покраснев, задорно ответил:
– Сокровища – у начальника храмового управления.
Все головы повернулись к молодому элегантному доктору Элеазару, безучастно смотревшему перед собой. Затем с коротким поклоном Симон бар Гиора удалился.
Едва он вышел, как доктор Элеазар перестал сдерживаться: никто в народе не поймет, как мог первосвященник столь высокомерно удалить с заседания героя Бет-Хорона! «Мстители Израиля» больше не желают терпеть бесплодный рационализм этих господ. Разве они, расчетливые и маловерные, упорно не твердили, что невозможно бороться с римскими войсками? Хорошо, а где теперь Двенадцатый легион? Бог стал на сторону тех, кто не хочет больше ждать; он совершил чудо.
– У Рима двадцать шесть легионов! – крикнул один из молодых аристократов. – Вы что, думаете, Бог сотворит еще двадцать пять чудес?
– Смотрите, чтобы ваших слов не услышали за этими стенами, – пригрозил ему Элеазар. – Народ больше не склонен выслушивать столь плоские остроты. Момент требует перераспределения власти. Вы будете сметены, все те, кто не принадлежит к «Мстителям Израиля», если во вновь образованном правительстве национальной самообороны не предложите Симону бар Гиоре место и голос.
– Я не намерен предлагать господину Симону место в правительстве, – сказал первосвященник Анан. – Кто-нибудь из господ имел это в виду? – Медленно обводил он присутствующих спокойным взглядом серых глаз, узкое продолговатое лицо под голубой с золотом первосвященнической повязкой казалось безучастным. Все молчали. – Как вы полагаете, на что нужно употребить те средства, которые вам передал господин Симон? – спросил Анан начальника храмового управления.
– Эти средства предназначаются исключительно для нужд национальной самообороны, – ответил доктор Элеазар.
– И больше ни для каких правительственных нужд? – спросил Анан.
– Я не знаю иных правительственных нужд, – возразил доктор Элеазар.
– Смелые действия вашего друга, – сказал первосвященник, – вызвали к жизни обстоятельства, вследствие которых нам показалось уместным передать некоторые из наших полномочий храмовому управлению. Но вы сами поймете, что мы нашей компетенции с вами делить не можем, если вы смотрите на наши задачи так узко.
– Народ требует, чтобы было создано правительство национальной самообороны, – упрямо продолжал молодой Элеазар.
– Такое правительство и будет создано, – отозвался первосвященник, – но боюсь, что доктору Элеазару бен Симону придется отказаться от участия в нем. В трудные времена в Израиле существовали такие правительства, где не сидело ни одного финансиста и ни одного солдата, только священники и государственные деятели. И это были не самые плохие правительства в Израиле. – Он обратился к собранию: – Закон предоставляет доктору Элеазару бен Симону право самостоятельно решать вопрос о денежных имуществах храмового управления. Касса правительства пуста, денежная наличность доктора Элеазара, благодаря добыче, взятой при Бет-Хороне, увеличилась по крайней мере на десять миллионов сестерциев. Желаете ли вы, господа, чтобы мы включили доктора Элеазара в состав правительства?
Многие встали, сердито протестуя, и угрожающе потребовали, чтобы он снял свое предложение.
– Мне нечего брать назад и нечего добавлять, – прозвучал негромко глубокий голос первосвященника. – Деньги в наши трудные времена – вещь весьма важная, участие же пылкого доктора Элеазара в правительстве я считаю только тормозом. Все «за» и «против» ясны. Перехожу к голосованию.
– Голосовать незачем, – заявил серый от волнения доктор Элеазар. – Я сам уклоняюсь от участия в таком правительстве. – Он встал и, не прощаясь, покинул безмолвствующее собрание.
– У нас нет ни денег, ни солдат, – задумчиво сказал доктор Яннай, управляющий финансами Великого совета.
– Но за нас, – сказал первосвященник, – Бог, право и разум.
Установили программу действий правительства на ближайшие недели. Коллегия первосвященника, Великий совет и Верховный суд, тщательно изучив создавшееся положение, вынесли следующую резолюцию: они не находятся в состоянии войны с Римом. Мятежные действия совершены отдельными лицами, власти за них не ответственны. Иудейское центральное правительство в Иерусалиме должно при данных условиях объявить мобилизацию. Но оно исключает из нее область, непосредственно подчиненную Риму, Самарию и прибрежную полосу. Правительство строжайше запрещает всякое действие, которое может быть истолковано как нападение. Его программа: вооруженный мир.