Некоторые из присутствующих были с ним согласны. Конечно, никак нельзя дружить со слугами Проклятого. Так повелось с начала времен, что Луна и Звезда враждуют.
- Я не знаю, кто из Высочайших или Могущественных привел их сюда, - заметив колебания среди степняков, молвил Айг-Серинго, - но, наверное, он был к нам благорасположен. Огненная Звезда чужаков - это не отметина Шеонкаллу, а что-то другое. Ибо рядом с ней изображены скрещенные знаки Священной Луны и Вечного Неба. Чужеродцы поклоняются этим символам с равным рвением. Так что сами Высокие указывают нам возможных союзников в борьбе с врагами.
- А почему ты решил, что чужаки будут сражаться за нас? - недовольно бросил сын вождя Хала.
Он носил пояс из стальных позолоченных пластин, что означало предводителя дружины лучших воинов племени.
- И вообще, вдруг они окажутся еще хуже, чем поклонники Неназываемого. Те берут с нас только дань, эти же могут вообще превратить нас в своих холопов.
- Конечно, всего лишь дань! - не сдержавшись, выкрикнул угрюмый старец в шапке, украшенной перьями орла - вождь клана Птиц. - Это ведь не твои сыновья умерли на алтаре Проклятого!
- Успокойтесь, успокойтесь, почтенные! - Айг-Серинго испугался, что спор пойдет по новому кругу и курултай закончится ничем. - Кстати, как показали наблюдения, у чужаков, вроде, нет холопов. Они все равны, как братья. Есть начальники, как и у всех, но власть их не зиждется на страхе и насилии.
- Если так, может быть стать их подданными не так уж плохо? - вдруг изрек Хеол Тун, на которого многие смотрели с осуждением.
Впрочем, чего ожидать от вождя, чье племя жило больше торговлей, чем скотоводством и набегами, и даже пробовало вопреки обычаям сеять злаки.
- Те, кто слышит меня в Небе, подсказали, что вреда людям степи ждать от пришедших извне не приходиться, - успокоил собравшихся Тен-Тахри - самый старый и самый уважаемый среди шаманов Степи. - Во всяком случае - обычного вреда.
Слова старца произвели на вождей и старейшин большое впечатление. Хозяин Красной Гряды заметил это и похвалил себя за то, что не был скуп. Табун лошадей, подаренный им вчера Тен-Тахри, не пропал зря.
- А они не сговорятся с Сарнаргасхалом? - спросил Мэо, самый молодой из вожаков, которому только стукнуло двадцать пять лет.
- Разве можно сговориться с ними? - усмехнулся шаман. - И потом, тем, кто мечет в небеса огненные стрелы, ни к чему союз с отвратительными пожирателями человечины.
Вдруг Великий Шаман спохватился.
- Кстати, чего это мы с вами разговариваем на пустой желудок?! Не по закону!
По его знаку слуги стали обносить гостей тарелками с мясом и чашами с пенящимся хмельным.
К утру курултай вынес решение начать с чужеродцами переговоры о вечном союзе.
* * *
Как обычно происходит - беда наваливается сразу и внезапно, подкравшись незаметно и с той стороны, откуда её не ожидали.
Тихомиров узнал обо всём последним - пока доклад проходил по всем ступенькам, и ему оставалось лишь материть подчиненных, а заодно и себя - поскольку не предписал обо всех ЧП докладывать незамедлительно лично ему - хотя после стычки с разбойниками уж мог бы додуматься.
А случилось вот что.
Два отделения разведчиков во главе с прапорщиком Вороватым на грузовике с прицепом выдвинулись в охранение в район Дальних Утесов (так за неимением местного названия обозначили это место).
Установили палатку, выгрузили скарб, но к счастью машину пока не отправили - забарахлил аккумулятор.
Шестеро солдат из отделения сержанта Василия Рюмина занялись разведкой местности, в то время как прочие, во главе с прапорщиком, остались на месте возле «Урала», отрывая укрытия для стрелков.
Возвращаясь и, кстати, не обнаружив ничего подозрительного, на подходе к машине Рюмин и его подчиненные увидели следующую картину.
К их мирно отдыхающим товарищам, крадучись, но вроде как и не особо прячась, двигается цепочка людей с явно нехорошими намерениями, о чем свидетельствовали как обнаженные клинки в руках, так и свернутые сети через плечо. Среди них было двое или трое одетых не так как остальные - во все черное. Почему-то Рюмин сразу обратил на них внимание, хотя толком и не понял, почему именно.
Солдаты принялись кричать, предупреждая друзей об опасности, но те словно не слышали, а, может, крики отнесло ветром… Зато их заметили враги и, не теряя времени, буквально кинулись на ничего не подозревающих бойцов.
Тогда Рюмин, отняв у одного из своих пулемет, открыл стрельбу. За ним другие… Только тут безмятежно отдыхающие у «Урала» солдаты всполошились и, словно впервые увидев врагов, подошедших уже вплотную, схватились за оружие.
Но было уже поздно.
Нападавшие швырнули в солдат какие-то коробочки, в момент окутавшие место схватки рыжей и густой (и как выяснилось - весьма едкой пылью), и прекрасно тренированные разведчики оказались беспомощными, несмотря на свои автоматы и боевое самбо.
Рюмину пришлось прекратить стрельбу очередями, чтобы не задеть своих.
Перешли на одиночный огонь. Но чужаки, которых не остановила пальба из автоматов, тем более не испугались одиноко свистящих пуль.
Затем кто-то из оставшихся у машины начал палить из автомата, и атакующие обратились в бегство, таща с собой кого-то из солдат (как потом оказалось, прапорщика).
При этом один из людей в черном на бегу что-то делал руками, отчего у стрелявших, по их словам, как будто двоилось в глазах и прицел никак не хотел совмещаться с целью. Лишь после того, как он упал, срезанный выпущенной по широкой дуге очередью, ребята Рюмина перещелкали оставшихся в минуту.
Но, увы, несколько человек и вместе с ними прапорщик Вороватый успели бесследно исчезнуть.
Спустя какое-то время издалека до них донеслось несколько выстрелов, но гулявшее в здешнем скальном хаосе эхо не позволило определить, где это случилось.
Некоторое время принявший командование Рюмин лихорадочно обдумывал ситуацию. Организовать преследование противника возможности не было. Без карт в этой чертовой мешанине камней они скорее бы заблудились, не говоря уже о том, что можно было запросто нарваться на засаду.
Он захотел связаться с Октябрьском, но оказалось, что шальная пуля расколошматила передатчик.
Ничего не оставалось, как собрать убитых, своих и чужих, да раненых (только своих) и отправиться обратно.
Дежуривший в этот день по гарнизону Санин сообщил, что на свой страх и риск послал на прочесывание взвод десантников. Но единственное, что они отыскали, это обнаруженный в полутора километрах от места этого странного боя сорвавшийся в расщелину труп человека в черном облегающем одеянии, несколько пистолетных гильз и обильные лужи крови на камнях на скальной площадке метрах в десяти выше.
Видимо, тут прапорщик Вороватый принял свой последний бой.
Опрос (или скорее уж допрос) тех, кто был вместе с прапорщиком, дал интересную (и очень неприятную) информацию.
По словам солдат, они спокойно сидели у грузовика и ничего не замечали буквально до последних секунд - до того самого момента, как группа Рюмина открыла по нападающим огонь. Хотя некоторые говорили, что их слегка клонило в сон («Клонило?! - рычал прибежавший на запах жаренного Мезенцев. - Наверняка дрыхли, как бобики, без задних ног!»), но большая часть вместе с прапорщиком была как будто в здравом уме и твердой памяти. Нападавшие появились словно из воздуха, на том месте, где их секунду назад еще не было.
Затем площадку с грузовиком окутало рыжее облако из лопнувших коробочек, и они уже ничего не могли сделать - только отчаянно терли руками терзаемые дикой резью слезящиеся глаза да задыхались, тщетно пытаясь протолкнуть воздух в разрываемые спазмами легкие. А в это время на них накидывали сети, и сбивали наземь.
Лишь рядовому Лямину, уже опутанному сеткой наподобие римского гладиатора, удалось каким-то чудом снять автомат с предохранителя и вслепую дать очередь, испугавшую неведомых врагов. Они бросили свежепойманных пленников (кроме Вороватого) и бежали прочь.