— Потому что я послал его сопровождать Катрин в ее полете на Арк-Ройял и на Солярис. — Виктор пристально вглядывался в лицо Курайтиса, пытаясь выяснить, куда он клонит, что у него на уме. — Я доверяю Галену абсолютно.
Агент службы безопасности стоял с каменным лицом.
— А вам приходило в голову, мой лорд, что сейчас Гален Кокс находится вне пределов вашей досягаемости?
— Он находится вместе с моей сестрой.
— А ее имя также стоит в списке.
Проклятый список! В результате расследования смерти матери удалось заполучить убийцу, но остался неизвестен инициатор, тот, кто заказал убийство. В процессе расследования был составлен список лиц, имевших приглашения посетить Мелиссу в тот вечер, но по каким-либо причинам не присутствовавших на приеме. Все те, кому приглашения достались либо от друзей, либо от родственников, были проверены и чисты.
Первым среди тех, кто не пришел, стояло имя Риана Штайнера, и это давало Виктору основания подозревать его в причастности к убийству. Последующие события показали, что Риану была очень выгодна смерть Мелиссы: она сплачивала Солнечную Федерацию и Содружество Лиры. С ее смертью этот союз распался. В последующей затем войне с кланами Содружество Лиры пострадало больше, чем Солнечная Федерация, оно потеряло почти четверть своей территории. Этот факт и возможная повторная агрессия со стороны кланов многих лиранцев настраивали против Дома Дэвиона, и Риан умело использовал их озлобленность и страх в свою пользу. Он накапливал политический и моральный капитал, его целью было завладеть троном Лиранского Содружества.
Вторым в списке шел прецентор Мартиал Ком-Стара Анастасий Фохт. Виктору не верилось, что Фохт может быть замешан в таком злодеянии, хотя как раз фактическая монополизация межзвездной коммуникационной сети и помешала нащупать нить, связывающую убийцу с патроном. Но Виктор отметал все подозрения против Фохта, ведь благодаря усилиям Мелиссы Штайнер-Дэвион во Внутренней Сфере установилась стабильность, а Ком-Стару перед лицом возможного вторжения кланов только этого и было нужно.
Третьей в списке стояла Катрин. Виктору и в голову не приходило заподозрить свою сестру. Мелисса умела внушать к себе любовь, и прежде всего со стороны своих детей. В этом смысле Катрин даже превосходила всех остальных. Никто не заставил бы Виктора поверить в причастность Катрин к убийству, если бы не маленькая деталь — она все-таки не пошла на прием, несмотря на общеизвестную любовь к матери и столь же печально известную страсть ко всякого рода вечеринкам.
— Так ты думаешь, она все-таки приложила руку к смерти моей матери, Курайтис?
— Я всего лишь сыщик, я взвешиваю возможности и выбираю наиболее вероятную из них. — Агент пожал плечами. — Ее телохранитель сообщил, что в тот день ваша сестра рано легла спать, и он не решился разбудить ее. Правда, такое с ней случалось и раньше, и если бы ваша мать не умерла в тот вечер, отсутствие сестры мало кто заметил бы.
— Но она действительно могла уснуть, черт побери!
— В данной ситуации случайность играет против нее.
Виктор согласно кивнул. Его собственное имя стояло в списке четвертым, и его недруги в средствах массовой информации частенько намекали на его возможную причастность к злодеянию. Масла в огонь добавлял и тот факт, что именно он оказался рядом с отцом на Новом Авалоне как раз в то время, когда у того вдруг случился сердечный приступ. Кое-кто попытался представить его в роли убийцы своих родителей.
— То, что имя Катрин находится в списке, не дает мне оснований подозревать Галена в нелояльности, — сказал Виктор. — Я доверяю Галену и хочу, чтобы ты знал об этом.
— Я знаю, мои люди докладывают мне не о нем, а о вашей сестре. — В голосе Курайтиса послышались загадочные нотки. — Вы ведь именно этого и хотите, не так ли?
— Своих врагов я выбираю сам — это моя прерогатива.
— А я стараюсь, чтобы ваши враги не отняли у вас жизнь, — и это моя работа.
Виктор посмотрел на свой хронометр:
— Ты прекрасно справляешься с ней.
— Пока справляюсь, — уверенно согласился Курайтис.
— Прекрасное и очень своевременное уточнение. Через несколько минут я должен быть на важной встрече. Эти реформисты тюрем с ума посходили, они становятся опасны. Сначала они требуют для заключенных отпуска, затем свободного выхода на работу, а теперь хотят заменить тюремное наказание домашним арестом. Как ты думаешь, все эти вопросы могут касаться службы безопасности?
— Никоим образом.
Виктор недовольно заворчал, снова посмотрел на хронометр и, будто вспомнив что-то, снова обратился к Курайтису:
— Кстати, Курайтис, когда Катрин с Галеном прибывают на Солярис?
— Сейчас они находятся в пределах системы, а прибывают на следующий день после прилета герцога Риана.
«Не сомневаюсь, что Катрин постарается сделать из своего прибытия целый спектакль, очарует публику и затмит Риана», — размышлял Виктор, готовясь к встрече. На нем были голубого цвета брюки, теперь он надел в тон к ним официальный мундир. Левую половину его груди украшали с полдюжины медалей, золотой аксельбант спускался с левого плеча. Его правое плечо украшал крест Лиранской гвардии. Строгий бант указывал на принадлежность к элитному батальону.
Выбранный Виктором неброский простой платиновый браслет свободно сидел на руке, слегка спускаясь, — так их носят колдуны. Он вдруг осознал, что браслет и точно был волшебный, он давал его обладателю власть и делал объектом поклонения. «И еще ответственности, — думал Виктор, — того самого качества, которое типы вроде Риана не хотят замечать; своей наградой они считают войну».
— Вот ради этого Риан готов убить меня. — Виктор посмотрел на Курайтиса, беря в руки корону. — Интересно, если ему предложить стать правителем и тут же умереть, он согласится?
— Думаю, он найдет приемлемый выход, — ответил Курайтис.
— Не исключено. — Виктор подбросил корону в воздух, ловко поймал ее, повертел вокруг пальца и неожиданно спросил: — Курайтис, а что с тем человеком в лепрозории на Поулсбо?
Агент ответил своим бесстрастным голосом:
— Перелом ноги у него зажил, сейчас он проходит период реабилитации. Система изолирована, так что можно считать, что он находится в электронном карантине. Своих источников он не раскрывает, но, скорее всего, хозяина он не знает так же, как, впрочем, и хозяин не знает его. Он раздражителен, держится высокомерно, даже агрессивно, но в общем он в порядке, только ему не нравится место, где он находится.
— Тоска по дому?
— Возможно.
— Но мы же с тобой гуманисты, Курайтис, — принц осуждающе посмотрел на своего советника, — и не должны допускать, чтобы человек страдал. — Виктор надел корону. — Введите в его систему все данные о Солярисе на сегодняшний день. Я хочу, чтобы он был готов к тому моменту, когда мы в полном соответствии с требованием реформаторов тюрем и иных пенитенциарных заведений разрешим ему свободно выйти на работу.
XII
Лепрозорий «Милость Божья», Поулсбо Периферийный Маршрут. Федеративное Содружество 8 февраля 3056 г.
Убийца понимал, что, если будет знать, какой сегодня день и какое число, он вполне сможет определить, на каком из миров находится. Т-образная камера пятиметровой высоты, в которой он находился, была выкрашена в белый цвет, и две яркие лампы горели в ней круглосуточно. Окон не было, и время суток убийца определить не мог, хотя, если бы даже и мог, это ему мало помогло: некоторые миры в пределах Федеративного Содружества вращались столь быстро, что уследить за сменой дня и ночи и просчитать дни было все равно невозможно.
Все необходимое убийца получал из окошка, расположенного в двери камеры. Про себя он решил, что дверь указывает на север. Напротив нее, на южной стороне, находились кровать и все, что нужно для туалета. Он знал, что комната напичкана прослушивающей аппаратурой и видеокамерами и те, кто его здесь держал, ежедневно наблюдали за ним, пытаясь отследить малейшие изменения в его поведении. Но изменений не было, каждый день проходил так же уныло и однообразно, как и предыдущий.
На стенах комнаты было установлено по кронштейну, и все они имели разное назначение. Любимой стеной убийцы была западная, там находился тренажер, к которому он подходил, испытывая почти экстатический восторг. Тренажер для него стал почти религиозным символом, вернувшим ему способность ходить даже не прихрамывая. Хирурги, делавшие операцию, оставили на его правом бедре еле заметные шрамы, но убийцу это мало беспокоило, главное — они вернули ему способность ходить.