— Что же там такого было ужасного?
— Глубину характеров персонажей можно было измерить папиросной бумагой, зато батальные сцены расписаны с размахом. Все, что там происходило, это — бум, бум, бум. К концу романа оставалось только впечатление от этих непрерывных «бум». Так что я просто пропускала все эти битвы.
— А я думаю, что вообще никто не читает в романах батальные сцены.
— Наверное, вы правы. — Она обхватила чашку ладонями. — А теперь, я думаю, он пишет политические триллеры, связанные с гибелью архонтессы Мелиссы Штайнер-Дэвион.
Ноубл широко раскрыл глаза.
— Вот как? Но именно этим и я собирался заняться.
— Я не сомневаюсь, что ваша книга будет гораздо лучше.
Он нахмурился.
— Как же я не догадался, что найдется немало людей, решивших написать об этом. Я взялся бы за другую тему.
Появился официант и оглядел полупустые блюда.
— Вам завернуть с собой? Кэти энергично кивнула.
— Да. — Она обратилась к Ноублу: — На завтрак прекрасно подойдет мясо кунг-пао.
— Как скажете.
Огорченно сведя брови к переносице, она посмотрела на него.
— Я сожалею, что упомянула о том писателе и его книге. Это вас расстроило.
Он улыбнулся.
— Вовсе нет.
— А я рада, что вы мне рассказали о своей книге, а то я так мало знаю о вас.
— Ну, о книге я рассказывал совсем немного, а обо мне вы знаете вполне достаточно.
Она пожала плечами и слегка наклонила голову.
— Нет, недостаточно. Я знаю, что вы преподавали в Военной академии в Хайде и то, что сюда вы приехали писать книгу благодаря полученному наследству, и еще я знаю, что вы не очень жалуете китайскую кухню.
— Вы знаете и многое другое, Кэти.
— Но ничего существенного.
— Например, что вы хотели бы узнать?
— О ваших религиозных и политических воззрениях, о любимых голошоу. — Она улыбнулась. — О большинстве известных мне мужчин я столько узнавала к третьему свиданию, что четвертое уже не происходило.
— Ага, значит, я выбрал правильную стратегию. Она слегка хлопнула его по ладони.
— Моя мама всегда предупреждала меня, чтобы я остерегалась незнакомых мужчин, так что если вы и дальше будете оставаться для меня незнакомцем, я с вами больше никуда не пойду.
— Ну хорошо, ваша взяла. — Он поднял руки вверх и придвинулся к ней поближе. — Что касается религии, я — агностик. Капеллан в том госпитале, куда я попал со сломанной ногой, оказался настоящим мошенником. Не повезло мне и с христианским проповедником, который ратовал за продолжение войны. Сдается мне, что Господь гораздо смышленее своих проповедников, тем более что не устраивает интервью с самим собой.
— Ну что ж, это вполне приемлемо. А любимые сериалы по головидению?
Ноубл слегка поежился.
— Смотрю я много, но нравится далеко не все. Я видел массу серий о войне с кланами. — Он пожал плечами. — Наблюдаю периодически за схватками на Солярисе вечерами по средам, но не испытываю большого удовольствия. Просто они позволяют мне разобраться в военных эпизодах, которые я вставлю в роман.
Кэти слушала с очень серьезным выражением лица, Ноубл так и не понял, шутит она или нет, задавая следующий вопрос:
— А вот самое главное — кто, по-вашему, убил Мелиссу Штайнер-Дэвион?
Не торопясь и проверяя реакцию девушки на свои слова, он заговорил:
— Ну, правительство утверждает, что ее убил умственно больной человек. — Озабоченность на лице Кэти подсказала ему, что она не доверяет этой версии. — Разумеется, только полный идиот воспримет такое разрешение тайны.
Вспомнив, что Кэти упомянула о Вроцлаве, находящемся на краю округа Донегал, он предположил, что она не особенно разделяет теплые чувства большинства жителей пограничной области Сарна по отношению к принцу Виктору.
— Ясно, что наиболее вероятной персоной, желавшей смерти Мелиссы, оказывается ее сын Виктор.
— И я так думаю. Ноубл кивнул.
— Именно его в первую очередь я поставил под подозрение, начиная свой роман. Но поскольку кое-что мне приходится сочинять, то, рассматривая факты так и эдак, иногда и достаточно свободно их трактуя, я увидел другое решение проблемы идентификации личности убийцы и того, кто стоял за терактом. Я имею в виду того, кто нанял убийцу, поскольку сильно сомневаюсь, что кому-то удастся отыскать настоящего убийцу-исполнителя.
Кэти настороженно посматривала на него, но тем не менее Ноубл уловил блеск любопытства в ее глазах.
— Все же Виктор не настолько жестокий человек, чтобы убить собственную мать. Может быть, он и рвется к власти, но Риан Штайнер и мятеж на Скаи представляли такую проблему, решение которой он предпочел бы доверить матери. Живая архонтесса прикрывала его от гнева лиранцев.