Наша семья благоденствовала на новом месте. Я имел счастье познакомиться с человеком, оказавшим мне очень большую помощь. Достопочтенный учитель преподавал в школе математику и физику. На первый взгляд он производил впечатление человека не от мира сего. Но его глубокий ум мог сравниться лишь с бесконечной добротой, которую он пытался скрыть под весьма убедительной маской сумасшедшего ученого, городского блаженного. Он внушил мне, что учиться надо основательно, и увлек математикой. Неудивительно, что после многолетних занятий под его руководством мои способности к точным наукам проявлялись все ярче. Вначале я предполагал пойти по его стопам и посвятить себя преподаванию, но достопочтенный учитель категорически против этого возражал, убеждая, что я должен поступить в университет, серьезно заниматься физикой и стать лучшим инженером в стране. В противном случае он пригрозил лишить меня всяческой поддержки.
Именно он добился для меня университетской стипендии и открыл путь к той жизни, какой по идее она должна была стать. Он умер за неделю до моего выпуска. И мне не стыдно признаться, что я горевал о его кончине так же, если не больше, как и о смерти собственного отца. В университете я познакомился с человеком, который впоследствии снова свел меня с доктором Каином. Юноша учился на медицинском факультете и происходил из баснословно богатой семьи (во всяком случае, мне так казалось). Звали его Ричард Флейшман. Иными словами, это был тот самый будущий доктор Флейшман, кто много лет спустя построил дом на пляже.
Ричард Флейшман отличался пылким и буйным нравом и частенько впадал в крайности. Он привык получать от жизни все, что хотел, по первому требованию, и если по какой-то причине реальность не отвечала его устремлениям, он начинал злиться на весь мир. Судьба, наверное, решила подшутить, когда сделала нас друзьями: мы оба влюбились в одну женщину, Еву Грей, дочь самого невыносимого и деспотичного профессора химии в университетском кампусе.
Сначала мы повсюду ходили втроем и совершали прогулки по воскресеньям, когда этому не препятствовал злобный огр Теодор Грей. Но долго так продолжаться не могло. Самое забавное, что мы с Флейшманом не только не стали соперниками, но сделались неразлучными друзьями. Каждый вечер, провожая Еву до пещеры огра, мы возвращались по домам вместе, прекрасно понимая, что рано или поздно кто-то из нас двоих выйдет из игры.
До рокового дня мы провели вместе два года, и они были лучшими в моей жизни. Но все когда-нибудь заканчивается. Для нашей неразлучной троицы наступил вечер вручения дипломов. И хотя я стяжал все мыслимые лавры, душа моя пребывала в трауре из-за смерти старого учителя. Ева с Ричардом пытались всеми силами развеять мою тоску и придумали меня напоить, хотя в принципе я не пил. Разумеется, злобный огр Теодор, хоть и был глухим как пень, ухитрился подслушать разговор через стену и таким образом проведал о замысле. В результате вечер закончился тем, что мы с Флейшманом вдвоем напились в стельку в вонючем кабаке, где без устали восхваляли предмет нашей безответной любви – Еву Грей.
Ближе к ночи, когда мы, спотыкаясь, возвращались в кампус, передвижная ярмарка аттракционов будто соткалась из тумана около вокзала. Мы с Флейшманом решили прокатиться на карусели, ни на секунду не усомнившись, что это верное средство поправить самочувствие. Мы отправились на аттракционы и в конце концов очутились около палатки доктора Каина, прорицателя, мага и ясновидящего, как по-прежнему сообщала уродливая афиша. Флейшмана осенила гениальная идея: пойти и попросить доктора Каина открыть нам тайну – кого из нас двоих предпочтет Ева. Несмотря на состояние отупения, у меня сохранилось достаточно здравого смысла, чтобы не соваться туда, но не хватило сил удержать друга. Он решительно переступил порог, скрывшись в павильоне.
Наверное, мне отказал рассудок, поскольку я плохо помню, что происходило в последующие часы. Когда я очнулся, страдая от зверской головной боли, то обнаружил, что мы с Флейшманом лежим на старой деревянной лавке. Светало, фургоны циркачей исчезли, точно город огней, наполненный шумом и гуляющей толпой, привиделся нам прошлой ночью с пьяных глаз. Мы не без труда сели, удивляясь пустынному виду окрестностей. Я спросил приятеля, помнит ли он что-нибудь из событий минувшей ночи. С некоторым усилием Флейшман пробормотал, что ему приснилось, будто он вошел в палатку ясновидящего и на вопрос, каково его сокровенное желание, ответил, что хочет завоевать любовь Евы Грей. Потом он разразился смехом, потешаясь над мучившим нас жестоким похмельем, убежденный, что всего этого не было и в помине.