— Ну, это идея, милая, — я попытался засмеяться успокаивающе.
— Эм… — Чёрт. Она собиралась сказать нет. Отлично, Лукас. — Наверное?
— Твой энтузиазм просто поражает! — Я протянул руку, аккуратно взял её телефон и ввёл своё имя и номер, затем вернул его ей.
— Теперь у тебя есть мой номер, можно мне твой? — я протянул ей свой телефон и наблюдал, как она вводит свои данные. Она почти вела себя так, будто не верила, что это происходит. Мне нужно было закончить разговор и дать ей возможность переварить это в своём темпе.
— Я напишу тебе детали позже. Хорошего вечера, Бекс.
— Спокойной ночи, — сказала она, и я наблюдал, как она практически бегом вернулась к своей машине и нырнула внутрь. Когда она уезжала с парковки, я заметил на земле книгу. Она, должно быть, выпала и скользнула под ее машину. Я поднял её и поднял бровь, взглянув на название.
Похоже, кто-то увлекается романтическими романами. Небольшое легкое чтение. Улыбнувшись, я направился обратно к своему грузовику, чтобы поехать домой.
Глава 6
Ночь, когда всё рухнуло...
Я вернулась в квартиру и тихо закрыла дверь, заперев ее на ключ. Вздохнув с облегчением, повернулась, но диван был пуст.
Чёрт.
Неожиданно рука ударила меня по лицу, и я отлетела назад, ударившись о дверь.
— Где ты была, Бекс? — прорычал Кларк, будучи пьяным. Его налитые кровью, ненавистные глаза встретились с моими.
— Я просто вынесла мусор из кухни, — ответила я, опустив глаза. Лучше всего было не смотреть ему в глаза. Всё, что я говорила или делала, когда он был в таком состоянии, могло только усугубить ситуацию.
— Чушь собачья! — закричал он, схватив меня за руки и бросив на пол в тёмной гостиной. Единственный свет исходил от мигающего телевизора. Он всё ещё гремел, а спортивные комментаторы бубнили о каких-то глупых статистиках последней игры. Я приземлилась на бок с такой силой, что это вызвало у меня тревогу, я задумалась, не потеряю ли я ребёнка, о котором знала всего несколько дней.
—Ты встречалась с кем-то, чтобы потрахаться?? — кричал Кларк, стоя надо мной. Он раз за разом сжимал кулаки у своих боков.
— ЧТО? — ошеломленно спросила я. Он никогда не обвинял меня в измене, и я не понимала, откуда это вообще взялось.
— Так вот почему ты отказала мне в прошлый раз? Ты тупая сука. Никто другой никогда не захочет твою жирную задницу. Кто он, кто был достаточно отчаян, чтобы трахнуть тебя? – злобно спросил он. – Твоя киска моя. Никто другой никогда не захочет её.. Только я знаю, как правильно тебя трахать.
— Кларк, я не была ни с кем, кроме тебя... — заикалась я.
— ЗАТКНИСЬ! — он оказался на мне прежде, чем я успела моргнуть. Его мозолистые руки обхватили моё горло, крепко сжимая его. Я не могла дышать. Я не могла решить, хочу ли я вообще бороться в этот момент. У меня никого и ничего не осталось. Никого, кто бы меня выручил. Некуда бежать или звонить. У него были мой телефон, мой кошелек и ключи от машины. Он забрал их у меня несколько недель назад. Я уже несколько месяцев не выходила из этой квартиры одна.
Его рука проникла в мои леггинсы и трусы, силой пробираясь между моих ног. Два пальца грубо ворвались в меня, и я закричала. Я пыталась вывернуться, но он лишь издевательски ухмыльнулся, с силой несколько раз резко ввел и вывел из меня пальцы. Слёзы текли по моему лицу.
– Ха, – засмеялся он, – сухо, как в пустыне. Он убрал руку, вытирая пальцы о мой затылок. – Знал, что ты не найдёшь никого, кто трахнет тебя так, как я.
Он встал.
– Поднимайся с гребанного пола и приведи себя в порядок, Ребекка. Не знаю, зачем я вообще тебя терплю. Ты уродливая, жирная корова!
Я встала на трясущихся ногах, поправила штаны и поспешно направилась обратно в свою комнату. Это было доказательством того, что мне нужно исчезнуть. Найти безопасное место, подать на развод, изменить имя и сбежать. Он не должен знать о ребенке. Суд встанет на его сторону, и он получит частичную или полную опеку. Он знал людей, а я была никем.
И это если я вообще переживу этот брак достаточно долго, чтобы родить.
Вернувшись в свою спальню, я приняла самый горячий душ в своей жизни. Я лежала на полу, рыдая. Вода обжигала мою кожу, но мне было всё равно, потому что я не чувствовала, что когда-либо смогу снова стать чистой. Зная, что никто не услышит меня, не придет спасти меня, и что мне придется спасать себя самой, это было так пугающе.