Выйдя из душа, я быстро оделась в черные леггинсы и черную футболку. Я схватила самую большую сумку из шкафа и набила её одеждой, которой хватило бы до тех пор, пока я не найду новую работу в другом месте. Наконец, я открыла шкатулку с украшениями и вынула бриллиантовое колье бабушки. Я могла бы заложить его и оплатить развод и билет куда угодно, только бы не оставаться здесь. Я вынула расшатанный половой настил из-под кровати и достала стопку наличных, которую успела спрятать до того, как он заставил нас объединить счета. Пятнадцать тысяч долларов наличными – всё, что осталось после смерти моих родителей.
Вернув доску на место и застегнув сумку, я прижалась ухом к двери спальни, прислушиваясь. Телевизор всё ещё орал. Я медленно открыла дверь, благодаря все существа вселенной за то, что она не скрипела на этот раз. Перекинув сумку через плечо, я пошла по коридору и взглянула на диван. Он исчез.
Это был мой шанс. Вероятно, единственный. Я оглядела квартиру и поняла, что не буду скучать ни по одной вещи здесь.
Я посмотрела на место, где должны были быть мои ключи и кошелек, и увидела, что их нет. Он ушёл за пивом. Заправка, куда он часто ходил, была прямо по дороге. У меня было очень мало времени.
Бросившись к входной двери и выйдя на улицу, я сделала единственное, что могла. Я побежала.
Сейчас
– И вот, после фиаско с судебными разбирательствами, где он боролся за развод, мы здесь, – закончила я, допивая свой бокал вина.
Моника уставилась на меня с раскрытым ртом.
– Прости, – начала я, – я знаю, что это было слишком, но ты спросила, и я подумала, что раз ты в школе Нат, тебе нужно знать, и...
– Не извиняйся, – мягко прервала она. – Тебе нужно было высказаться. И этот мудак... он не знает о ней? – спросила она.
– Нет. Мы переезжали каждые несколько лет. Я замечала признаки того, что он нас выслеживает, и снова убегала. В последнем городе мы пробыли три года и не было никаких признаков, так что я переехала в последний раз, чтобы быть уверенной, – сказала я.
– Ух ты, – выдохнула она, – не могу себе представить. Ты невероятно сильная, Бекс. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем тебе было дано. Ты ведь это знаешь, да?
У меня навернулись слёзы, я улыбнулась ей:
– У меня есть Нат. Благодаря ей все это стоит того. И, надеюсь, мы наконец-то закончим бегать,и я смогу хотя бы немного пожить для себя.
– Ну, подруга, у тебя определённо теперь есть друг. Может быть, часть твоей крутизны передастся и мне! – рассмеялась Моника.
Я рассмеялась в ответ:
– Не уверена, что это была крутость, скорее инстинкт выживания.
Моника потянулась и взяла меня за руку:
– Ты крутая, Ребекка Вареман. Никогда не позволяй никому говорить тебе что-то другое.
– Думаю, я буду держать тебя рядом, Моника. Ты полезна для моего эго! – улыбнулась я в ответ.
Мы провели ещё пару часов, разговаривая о прошлом Моники.
Я узнала, что она была замужем и развелась, хотя все еще поддерживала связь с Тревором, своим первым мужем. Они были школьными возлюбленными и поженились молодыми, она быстро забеременела. Он начал много пить и постоянно хотел ходить на вечеринки. Он жалел о том, что упустил свою юность, и она поставила ему ультиматум. Когда он ушёл, она отказалась давать ему второй шанс. Её старшая дочь, Лейси, была от него, и он забирал её на каждую вторую неделю, так как всё ещё жил в этом районе, где работал пожарным. Они решили остаться друзьями, и теперь он был даже близок с Лукасом и Полом. Мы проболтали до заката, и я взглянул на часы, отметив время.
– Думаю, мне пора домой, в свою постель, – сказала я. – Так как Нат здесь, возможно, я смогу закончить роман, над которым работаю уже несколько дней.
– Ты должна дать мне название, – ответила Моника, вставая и забирая пустую бутылку, пока я собирала бокалы, – я обожаю жаркие книги.
Я усмехнулась: возможно, я наконец-то нашла кого-то, кто меня понимает.
Поцеловав Нат на ночь и пообещав Монике, что следующий девичник будет в городе, я села в машину и завела её. Посмотрев вниз, я заметила, что бак почти пуст.
– Чёрт, Бекс, – пробормотала я, сдавая назад и направляясь к ближайшей заправке. Я ненавидела заправлять машину. Это было такое простое задание, но что-то в этом меня раздражало.