– Послушай, Ребекка, – сказал я твёрдо, но мягко. – Я не знаю твоего прошлого. Я не знаю твоей истории, кроме того, что ты кратко рассказала. Но я думаю, что ты заслуживаешь чего-то хорошего в своей жизни. Особенно если ты говоришь, что была одна всё это время, с тех пор, как родилась твоя дочь. Позволь мне пригласить тебя на свидание. Твоё первое свидание. Мне не обязательно знакомиться с твоей дочерью, и я не прошу об этом, милая. Я знаю, что она на первом месте. Я не хочу причинять никому боль. Я иду на это, надеясь, что это перерастет во что-то, но я не ожидаю, что ты будешь чувствовать то же самое или ожидать того же. – Наконец я замолчал. Наверное, я напугал бедную девушку.
Я слушал её дыхание. Это был вздох облегчения?
– Хорошо, – мягко сказала она. – Услышать всё это действительно помогает. Это просто неизведанная территория.
Я улыбнулся и сел на диван, опираясь локтями на колени. После быстрого душа я не стал надевать рубашку и, пока говорил, пробежался глазами по своим татуировкам. Чёрные чернила покрывали большую часть моего тела, одна татуировка переходила в другую. Каждая из них что-то значила и связывалась с другими, образуя огромное полотно. Пора было снять повязку с моей новой татуировки. Меня всегда успокаивало рассматривать их, вспоминать свои истории и то, как далеко я зашёл. Каждая татуировка что-то значила.
– Итак, я думаю, что-то спокойное. . Может, просто кино? Тогда разговор не будет слишком сложным? Или, может, боулинг, если ты захочешь поговорить? – предложил я, пытаясь понять её предпочтения.
– Боулинг был бы кстати. Я не была там целую вечность, наверное, со средней школы.
– Значит, это то, что нам надо. В какой вечер тебе удобно?
– Я сообщу тебе чуточку позже. У меня свободные вечера, но единственная, кого я знаю здесь в городе, это Моника. Она забрала девочек на ночёвку сегодня, и я не хочу нагружать её двумя выходными подряд с Нат.
Я кивнул и тут же поймал себя на мысли. Она, блядь, не могла меня видеть.
– В этом есть смысл, детка. Ты поговори с Моникой и дай мне знать. Все в твоих руках, милая.
Она тихо рассмеялась.
– Мне придётся привыкнуть к таким ласковым обращениям.
– Да, наверное. Ты, кажется, вызываешь это во мне, – сказал я хрипло.
Я услышал, как она зашевелилась на другом конце телефона.
Господи. Она была в постели?
Мне стало интересно, во что она одета, но я быстро отбросил эту мысль. После этого телефонного звонка мне предстояло принять еще один душ, возможно, холодный. Господи. Я просто знал, что ее так долго не трогали и она была только с двумя мужчинами. Два гребаных идиота, судя по всему. Очевидно, она не была наивной, учитывая те книги, которые, как я теперь знал, она читала. Но она явно не испытывала ничего потрясающего в спальне. Я закрыл глаза, пытаясь стереть образ её, растянутой на моей постели. Боже, как я хотел заставить ее кричать моё имя и чувствовать вещи, которые перевернут её мир.
– Слушай, милая, – сказал я, мой голос теперь стал хриплым, – мне, наверное, стоит тебя отпустить. У меня завтра ранняя смена, и уже поздно. Кому-то из нас нужен сон чтобы выглядеть красивее, и это не ты.
Она громко рассмеялась.
– К тебе тоже это не относится, Офицер Маршалл, – сказала она.
Моё тело напряглось, и я зарычал себе под нос. Господи. Мне нужно было закончить этот разговор, прежде чем я вернусь к нашим текстам и напугаю её.
– Сладких снов, дорогая, – сказал я.
– Тебе тоже, Лукас.
*Бик*
Я просто сидел и смотрел на свой телефон. Я сделал это. Я договорился о свидании с ней. Я уронил телефон и упал обратно на диван, потирая рукой бороду. Ей нужен был кто-то, кто будет действовать медленно. Но эта женщина пробуждала во мне потребность, которую я никогда раньше не чувствовал. Я хотел знать, какова она на вкус, как её тело отреагирует на моё, как она будет звучать, когда развалится для меня. Я застонал и поправил себя, прежде чем встать.
– Соберись, Лукас, – прорычал я, направляясь в ванную и включив душ на самый холодный режим.
– Лукас, я просто беспокоюсь, что ты всегда один, – сказала Нана, глядя на меня.
Я ненавидел, когда она так делала. Эта женщина выглядела старой и хрупкой, но всё ещё была огоньком. Она могла заглянуть кому угодно в душу и заставить его почувствовать себя на два дюйма ниже.