В год развала СССР таких групп возникло множество. Как грибов после дождя. Только дождь был не грибной, не теплый, а совсем холодный, ледяной. Танцорам, попросту говоря, жрать было нечего. С реформами Ельцина и Гайдара зарплаты и артистические накопления превратились в придорожную пыль.
Я не была исключением. Все, что переводил мне театр в сберкассу в проезде Художественного театра, я в одночасье потеряла. Стремительно прираставшие к прошлым цифрам нули все изничтожили. Значит, и моя зарплата в театре за годы и годы работы улетучилась. Выходит, танцевала я в Большом бесплатно. По шефской линии.
Портативные балетные труппы давали возможность танцовщикам (главным образом из-за гастрольных зарубежных поездок) не ах, но как-то существовать. В параллель с имперской труппой появились ансамбли у Гордеева, Радченко, Смирнова-Голованова. Да и много других. Сейчас от них проходу нету. Куда ни приедешь, на всех сценах московские балетные труппы выступают. Столько жителей в Москве не наберется, сколько танцовщиков из Москвы разъезжают по миру. Ну и пусть разъезжают. Людям же жить надо!..
Чтобы укрепить свой кассовый авторитет, Обаяшка обратился ко мне с просьбой. Разрешить пользовать на шапке имперского балета мое имя:
— Импресарио с вашим именем охотнее будут нас приглашать.
Понимая бедственность сложившейся для балетного люда экономической ситуации в стране, свое согласие я дала. Согласие устное. Не письменное. Тогда и начали в верхней части каждой афиши печатать: «Почетный президент Майя Плисецкая».
Не раз и не два выступала я вместе с «Имперским русским балетом». И взаимопонимание у нас было.
Изначальный репертуар составляли эффектные концертные номера и два-три одноактных балета. Да, конечно, обязательная на все случаи жизни фокинская «Шопениана».
Состав группы был текучий, но несколько постоянных сильных солистов определили костяк коллектива. И был энтузиазм. После опостылевшей тошнотворной политической «фильтровки» — рекомендации, комиссии, собеседования, справки, характеристики, решения — головокружительная свобода выбора репертуара, хореографа, стиля, наконец, страны, куда приглашают, — пьянила и увлекала каждого. Короче, начало было обнадеживающим.
Но лишь только имперская труппа начала прочнее стоять на собственных ногах, Обаяшка стал зримо меняться. Крик, грубость, пренебрежительность, высокомерие вошли в повседневный обиход. Частыми действующими лицами становились слезы у женской половины артисток.
Обаяшка стал мелькать на телевизионных шоу, награждая телезрителей солнечной лучезарностью своих сладких улыбок. Он был телегеничен. Пришли-то райские времена эксклюзивных тусовок! И там обаяшки были в самой высокой цене. Мне довелось увидеть его диалог с Андреем Максимовым в передаче «Ночной полет». Впору было достать носовой платок и разрыдаться от умиления. Сколько ежеминутной материнской нежности и отцовской заботливости проявляет герой передачи к своим чадам. А в то же время ведущие солистки звонили мне по телефону — ведь почетный президент же! Платит гроши («на бутылку только и хватит»), на жалобы цинично отвечает: «Уходи, голодные всегда найдутся».
Телевизионные мелькания произвели Обаяшку в модные персонажи. Он теперь нарасхват. В драматическом спектакле играет роль учителя танцев. А почему не сыграть ее в жизни?
Упитанные жены новых высоких московских чиновников танцевать тоже любят. Покажем им изящные па. Комплименты ввернем. Ну зачем вы закопали в землю свой редкий талант? А через жен многого можно добиться…
Все же на предложение провести свой юбилей 2000 года на сцене Большого я назвала устроителям вечера имя Таранды. В надежде, что он сделает для меня все возможное, чтобы вечер удался на славу.
Но тут я ошиблась.
Программу он стал составлять по своему усмотрению, со мной не советуясь. Эхом доходили странные приглашения к танцу. Странные балетмейстеры, странные танцоры в рабочих спецовках. На мои робкие телефонные сомнения Обаяшка нервно отвечал и мне, и Щедрину (а музыку он затевал совсем уж странную, никак не для оркестра Большого), что он все продумал, все знает, во всем уверен. Хорошо хоть с музыкой удалось совладать благодаря настойчивости и твердости Родиона. И мы смогли начать вечер с Чайковского, а не с третьесортного японского кинопроизводителя, да еще в аранжировке неизвестно кого. Поехала у Обаяшки, как говорят, крыша..