— Так где же оригинал? Оригинал где?!.
Вот тогда и достает из своей папки предприимчивый нью-Дягилев оригинал моей самоубийственной доверенности. Наконец-то через четыре года, четыре года, я могу прочесть, что я подписала 9 декабря 2000 года. И что тогда унес с собой, победно торопясь, почитатель моего таланта, мой коллега танцор Таранда…
Глава одиннадцатая
Лечебный крем «Майя Плисецкая»
Вероломство присуще человеческой особи. Так ведь? С самой седой древности. От первобытных еще варваров.
Читали мы исторические хроники всяких народностей и племен и знаем, что почти ни один властитель прошлого не помер своей смертью. Их травили ядами, душили подушками, всаживали ножи в спины. И воображение писателей обогатило палитру вероломства до чрезвычайности. Все это так. Но когда вероломство обрушивается на тебя лично, обрушивается нежданно, подло, да еще улыбчиво — мерзко до самой до крайности.
На следующий же день, только лишь змеиная бумага оказалась в моих руках, я нотариально, по всем существующим российским законам, слово в слово отозвала этот самоубийственный документ. Дата на моей отмене решения стала тоже декабрьской: 1 декабря 2004 года.
Но тут «приплыли» новые сюрпризы.
Наш давний друг Светлана Александровна Смирнова тем же днем извлекла из своей хозяйственной сумки продолговатую белую коробку с моим изображением, сделанным некогда в Нью-Йорке Ричардом Аведоном. Фото широко известное.
— Майя Михайловна, вы это видели?
— А это что?
— Лечебный крем вашего имени. Антиварикозный крем «Майя Плисецкая».
Я беру в руки Светланин сюрприз. На другой стороне коробочки подробная аннотация с факсимиле моей подлинной подписи. Расписываюсь так я на фотографиях для коллекционеров автографов. И сильно уменьшенный рисунок Шахмейстера, где изображена в балетной тунике в прыжке.
— Такой крем, Майя Михайловна, продается в четырех видах. От четырех болезней ног. Антиварикозный. От синяков и ушибов. От отеков ног. Крем для ступней.
— Выходит, все эти недуги у меня имеются? Вся в болезнях?
— Выходит, что так, — продолжает Светлана. — Помимо текста на коробочке с вашим автографом, внутрь вложена подробная рекомендация. Мы не знали, Майя Михайловна, что вы — доктор медицины и опытный ортопед…
Сверху коробки крема замечаю бликующий квадратик, где можно прочесть (если очень всмотреться): «Традиции Имперского русского балета». Опять коммерческие проделки Обаяшки!..
— Неужели никто не сказал вам об этих кремах? Неужели я первая? Неужели разрешения вашего не спросили? — волнуется Светлана.
Да, это уже чересчур. Кремы-то лечебные, «профессиональная серия», как гласит заголовок над моим портретом.
И на тюбике внутри коробки — роскошное аведоновское фото. Наглядятся на мой цветущий пышный нью-йоркский вид доверчивые российские покупатели — вот, мол, какие чудодейственные кремы потребляет Плисецкая. Поторопимся закупить новейшее медицинское чудо. Все как один в магазины, в аптеки!..
А я кремы эти в глаза не видела. Первый раз коробок распечатала. Не пробовала. А рекомендую. От лечения серьезных недугов. А вдруг «чудо-кремы» нанесут непоправимый вред страждущему? И я буду виновата в том? Мне представляется это бесстыдством и цинизмом.
Дата выпуска — октябрь 2004 года. А сейчас начало декабря. Я узнаю о кремах моего имени от Светланы. От Светланы-покупательницы…
А кто выпустил его? Какая фирма? Читаю. ООО НПО «Оздоровительные биотехнологии». Товарный номер 29189-91. Указан адрес Московская обл., г. Королев, ул. Пионерская, д. 4…
Я тотчас пишу резкое разгневанное письмо в «Оздоровительные биотехнологии». С категорическим запретом на выпуск и продажу кремов «Майя Плисецкая». И заказным письмом отсылаю его по указанному на «моем» креме адресу.
Через несколько дней оно возвращается мне обратно со штемпелем и рукописной припиской: по данному адресу фирмы «Оздоровительные биотехнологии» не существует. Хорошенькое дело!
Я пишу всю «кремовую историю» намеренно очень подробно. Шаг за шагом. Шок за шоком. Разочарование за разочарованием. Стресс за стрессом. И потому пишу подробно, что наступил час мне самой поведать, как все это было. И потому, что Обаяшка все это время не ленился раздавать там и сям лживые интервью. Источать свои медовые кондитерские улыбки с экранов телевизоров. Поссорили, мол, злые люди двух больших артистов.
— Я люблю вас, дорогая Майя Михайловна. Нас ссорят. Сталкивают лбами, — горестно тужит крупным планом с телеэкрана худрук «Имперского балета».