Тупые сволочи.
Десять, одиннадцать, двенадцать...
Стиснув зубы, я вернулся к месту, с которого начал. На этот раз я шагал не так широко и отсчитывал, пока не дошел до своего стула.
Восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать.
Я справился. Приложил усилия и сдержался.
— Однажды я сорвусь и отделаю тебя, псих. Не могу каждый чертов день смотреть на твои тупые ритуалы, — хохотнул второй охранник, но я уже переключился на кое-что другое. На газету передо мной.
Мое внимание привлек заголовок: «Розыгрыш в колледже закончился кровопролитием»
Я прочел короткую заметку.
«Прошлой ночью в Вашингтонском университете произошел кошмарный инцидент. Студент Лукас Бэнкс был найден мертвым в одном из общежитий. Полиция все еще ведет расследование, но согласно предварительной версии, Лукас пытался разыграть студентку Авалон Стоун, что закончилось для него смертью. Следствие еще не установило, был ли инцидент убийством или несчастным случаем. Ответы мы получим, когда полиция завершит расследование. Подозреваемая помещена в психиатрическую лечебницу до дальнейших постановлений»
При виде фотографии у меня перехватило дыхание. Слишком маленькая, чтобы рассмотреть детали, но волосы сразу бросались в глаза. Они напоминали огонь. Нащупав в кармане зажигалку, я провел большим пальцем по колесику.
Один, два, три, четыре...
Языки пламени обрамляли ее лицо. Такие же дикие, как и ее глаза.
...пять, шесть, семь, восемь...
Полные губы. Я скользнул взглядом по нежному изгибу ее шеи.
...девять, десять, одиннадцать, двенадцать...
Проследив взглядом огненные локоны, я заметил татуировку над ключицей.
...тринадцать.
— А...А-Авалон, — пробормотал я себе под нос. Повторив ее имя тринадцать раз, я снова нащупал большим пальцем колесико зажигалки. И улыбнулся.
Я перевернул страницу газеты, надеясь вычитать про Авалон что-нибудь еще, но меня отвлекли крики и грохот. Пройдя тринадцать шагов до коридора, я увидел их. Огненные волосы.
— Ну отлично. Плюс один уродец, — проворчал охранник. Оттолкнув меня с пути, он поспешил на помощь своим друзьям, пытавшимся сдержать Авалон. Ударом дубинки в живот ее повалили на пол. Охранники называли нас уродами, животными. Но были ничуть не лучше нас.
Сжав кулаки, я смотрел, как один из них надавил коленом на спину Авалон и, заломив ей руку, достал наручники. Она закричала от боли, но ему было плевать. Свободную руку Авалон протянула вперед. В мою сторону.
— Пустите меня! Пустите! — приподнялась она, но как бы ни вырывалась, охранники были слишком сильны. Не удержавшись, Авалон пошатнулась и потеряла равновесие. Ноги подвели ее, и не успела она подняться, как снова растянулась на полу. Волосы упали на лицо Авалон. Тряхнув головой, она откинула их за плечо и посмотрела прямо на меня. Даже выражением лица она бросала вызов.
Наши взгляды встретились. В мире стихли все звуки. Мы смотрели друг на друга, и я слышал только свое сердцебиение.
Один, два, три, четыре, пять, шесть...
Авалон толкнули вперед, но она не отводила глаз, пока ее не завели в лифт.
...семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать... тринадцать.
Она была здесь.
Моя Авалон.
Моя чертова дюжина.
Глава 2
Авалон
— Авалон, тебе снятся кошмары? — спросила доктор.
Глядя на нее, я думала лишь о том, какой обычной она была. Скучной. Кто еще носит деловой костюм? Особенно бежевый.
Бежевый вообще считается цветом? У него нет характера, словно он никак не может определиться, быть ему белым, коричневым или даже желтым.
Доктор Браун. Я фыркнула. Даже ее фамилия была скучной.
Тусклые карие глаза, бездушное лицо и прямые каштановые волосы, собранные в наибанальнейший хвост.
— Авалон? — она снова попыталась привлечь мое внимание, будто заслуживала его.
— Что? — вздохнула я.
— Тебе снятся кошмары?
Я осмотрела кабинет. Деревянный стол, деревянный книжный шкаф, деревянные стулья. Некомфортно, бесцветно, тоскливо. Прямо как сама Браун.
— Да, — наконец отозвалась я в надежде, что получив ответы на свои глупые вопросы, доктор соизволит отпустить меня пораньше.
— О чем они?
— Вам снятся кошмары, доктор Браун? — спросила я.
— Да, — нахмурилась она. — Иногда.
— О чем они? — изобразила я ее безжизненный голос.
Браун прочистила горло, вероятно, поняв, как нелепо звучали ее интонации.
— Когда как. О том, чего я боюсь, или о том, что меня расстроило, — ответила она. — Авалон, снится ли тебе то, что тебя огорчило? Например, гибель твоего друга?
Уж не жестокость ли сверкала в ее глазах?
Доктор меня ненавидела.