Я долго-долго смотрел на браслет. Он говорил мне больше, чем эти фотографии, где она такая холодная… бесстрастная…
Кровавый, зловещий камень… Я впервые увидел его на столе моего старого приятеля Давида Ноэльсона, известного в парижских лучших кругах ювелира, антиквара — и тайного ростовщика.
Богатый и независимый, я унаследовал от дяди-профессора, вместе с состоянием, страсть к археологии. Давид Ноэльсон (впрочем, никто и никогда не звал его по фамилии, для всех он просто Давид), был моим главным поставщиком и всегда приберегал для меня что-нибудь действительно ценное.
Впрочем, Давид не дрожал над каждым грошом, не торговался часами и бессовестно не обманывал, как многие из его соплеменников. Он продавал только действительно ценные вещи и держался с большим достоинством.
Когда я вошел в магазин, он занимался тем, что маленькой щеточкой и замшей чистил какие-то вещи. Луч заходящего солнца падал на стол и отражался, преломляясь в гранях рубина, невольно привлекшего мой взор. Меня удивило, что Давид быстро, как бы невзначай, прикрыл его рукой.
— Что вы там прячете, дружище? Показывайте-ка, что у вас там.
Давид неохотно подал мне браслет.
— Да ведь это чудо отделки! — воскликнул я. — Давид, я хочу купить этот браслет.
— Продать его я могу, — неохотно ответил еврей, — но покупать вам не советовал бы..
— Почему? Или вы думаете, что он будет для меня слишком дорог? — самодовольно пошутил я.
— Нет, дорого я с вас не возьму… А впрочем… если для коллекции — то продам.
— А если не для коллекции? Не все ли вам равно, что я сделаю с браслетом?
— Мне все равно, monsieur. Я — бедный торговец, мое дело продать и купить… Но вы не простой покупатель… Вы — мой друг, monsieur, если позволено бедному еврею звать вас своим другом. И я не хочу вашего несчастья!
— Моего несчастья? Что вы хотите сказать этим?
— Если вы подарите браслет женщине, которую любите — наступит конец вашей любви.
Я искренне рассмеялся.
— Смейтесь, смейтесь над старым Давидом, он многим кажется смешным. А я мог бы рассказать вам много… и вы не стали бы больше смеяться.
— Историю браслета? Что же, рассказывайте!
Я уселся поуютнее в кресле времен Людовика XIV и приготовился слушать.
— Года три тому назад, поздно вечером, когда я закрывал ставни своего магазина — monsieur знает, что я всегда делаю это сам — к дому подъехал фиакр. Из него вышла дама под густой вуалью и спросила, может ли она еще поговорить со мной. Я провел ее в магазин и был очень удивлен, когда она откинула вуаль и я узнал в ней графиню С. Вы же знаете, конечно, графа С., о замке которого рассказывают в Париже такие чудеса? А между тем, все эти чудеса созданы при помощи старого Давида. Кто достал графу мебель для его гостиных времен Директории? Кто помог устроить римскую залу? Кто…
— Я верю в ваше искусство и в ваш вкус, Давид, — прервал я старика. — Итак, поздняя посетительница была графиня С.
— Да, она. Я видал ее в замке часто, но графиня была очень горда и никогда не говорила со старым Давидом. Я очень удивился, увидев ее.
— Мне нужны деньги! — сказала она и бросила на прилавок браслет. — Купите?
Я был так же поражен при виде браслета, как и вы.
— Но ведь это целое состояние, ваше сиятельство, — сказал я. — Неужели вам нужно так много денег? Если вашему сиятельству нужны деньги, я мог бы за небольшой процент…
Она нетерпеливо махнула рукой.
— Я хочу продать браслет! — повторила она. — Покупаете вы или нет? Иначе я отнесу его другому!
— Если вы непременно хотите продать… Но ведь это — фамильная драгоценность, ваше сиятельство…
— Неужели вам это не безразлично? — надменно произнесла она.
Я пожал плечами и назвал сумму. Я видел, что графиня не имеет понятия о ценности браслета. Я — бедный торговец, monsieur, но я честный человек. Я предложил ей, сколько мог, оговорившись, что сейчас могу, за поздним временем, дать только половину, а остаток привезу завтра.
— Хорошо, — ответила она, пододвигая мне браслет.
Если бы я не знал, кто говорит со мной, я подумал бы, что вещь краденая и от нее хотят отделаться. Мне показалось, что глаза графини сверкнули радостью, когда я запер драгоценность в шкаф Она сунула деньги, не считая, в сумочку и пошла к выходу.
— Мне кажется, ваше сиятельство, что вам не столько нужны деньги, как вы хотите отделаться от браслета, — не утерпел я, чтобы не высказать своей догадки.
Она быстро обернулась и по надменному лицу ее пробежала какая-то тень.
— Вы правы, Давид, — сказала она — браслет этот принес мне несчастье… большое несчастье… ну, теперь я продала его…