В первый раз…
Много было встреч потом. Случайных и намеренных. Сколько раз приходилось вместе дежурить. Но ничем и никогда не напоминал ей об этом вечере, об этом — первом — поцелуе Евгений… Но чем холоднее становился он, чем резче подчеркивал, что отношения должны оставаться только дружескими — тем ярче разгоралась в ней эта глупая, безнадежная страсть…
Придет ли?
Придет, как друг… А разве этого ей надо!
Зачем ты обманываешь, золотая? Лжешь, лжешь!
Евгений пришел.
Как всегда, было их свидание. Говорили между собой, как друзья, близкие — но вполне равнодушные друг к другу.
И насмешливо смотрела в резное окно Венера. Только снизу затянул его морозный узор. А вверху было достаточно места, чтобы вливались в комнату белые лучи. Говоря с ним, Надежда Львовна смотрела в окно, и больно было от этих лучей, смотревших прямо в душу.
Евгений вышел купить папирос. Надежда Львовна видела в окно, как прошла по белому снегу темная тень.
— Венера, Венера! Ведь ты сейчас в своем доме — в Тельце. Сильно должны влиять на человека твои лучи. Я чувствую, как они вливаются в мою душу. Как растапливают мое сердце. Но не ко мне, не в мою душу стремитесь, а к нему! В его душе пробудите любовь!
Астрологи говорят: каждая планета имеет своего духа, злого и доброго — ангела-хранителя… Добрый гений Венеры — не знаю, как тебя звать — услышь меня, услышь!
Золотая Венера! В глубокой древности поклонялись тебе люди. Строили тебе храмы. Воздвигали алтари. Они приносили тебе золото, свои молитвы и свою любовь.
Христианство…
Разве посмеет христианин просить у Бога, у святых — любви, земной любви?
Святые… Отказавшиеся от земли, порвавшие с запросами плоти, уходили вы в пустыни и горы. Вы побеждали в себе все земное, заставляя торжествовать дух. Для вас было ужасно торжество тела.
Аскеты… отшельники…
Или другие — раскаявшиеся грешники, годами замаливавшие то, что было сделано в юности. И к вам нельзя обратиться с молитвой о помощи. Ибо в прошлом остался ваш грех, забыт он давно и прощен перед Господом.
И если стану молиться вам — пожалеете вы о моем падении, и станете сами молиться за меня, да отвратит Бог мои мысли от земного и грешного…
Кощунством была бы молитва к вам — молитва о земном.
…Об этом молились язычники. Любили они жизнь, солнце и свет… Любили молодость и любовь. Знали, что единая жизнь дается человеку. Думали — в грядущем тьма Эреба…
Они могли молиться тебе, золотая, в храмах, посвященных тебе, в рощах и лесах…
Разрушены храмы твои. Разнесены по камню твои алтари. И звучат в честь тебя напевы только средь людей, которые знают, что такое Красота. Вечная Красота… Из жизни изгнали тебя. Но, издеваясь над тупостью человека, сияешь ты, божественная, на небесах… И редок в году тот день, когда ты не освещала бы человеческую жизнь на утренней или вечерней заре..
Венера, золотая Венера! Царица Венера! Я верю тебе! Я поклоняюсь твоей красоте и твоему могуществу!
И я молюсь тебе, золотая, могучая, дивная! Венера — помоги мне! Пролей блеск лучей своих и пусть ярким потоком вторгнутся они в сердце человека, который не любит! Пусть пробудят в душе его горячий и яркий блеск!
Венера, я молюсь тебе!
Молюсь! Молюсь!
Ушедшая мыслями в высь, не заметила Надежда Львовна, как вернулся Евгений.
— Что вы все смотрите в окно, на эту звезду? — спросил он, поймав ее взгляд. — Я заметил ее на улице. Это — вечерняя звезда?
— Да, Венера.
— Венера…
Он еще раз взглянул в окно, потом отвернулся и закурил. Они не зажигали света. Этот полумрак как то больше шел в настроению. Странному. Необычному. И Евгений чувствовал что-то новое. Обычно так не любивший темноты, он сам просил сегодня не зажигать света. Надежда Львовна молча взяла его руку. Не любил этого Евгений. Но сегодня не противился. Отдал ей свою руку, и даже вздрагивали его пальцы в ее тонкой, горячей руке.
И было что-то особенное в яркой звезде — заставлявшее и Евгения поднимать к ней глаза.
Есть люди, глаза которых не выносят незащищенного света. Но, если где заметят его, — что-то непреодолимо тянет их смотреть на яркий луч, хотя от этого невыносимо страдает глаз. Так и Евгений. Ни за что не хотел смотреть в окно — его манили и звали струившиеся оттуда лучи. Кололи, жгли, — и заставляли смотреть, смотреть, не отрываясь.
И в темной комнате шла странная и непонятная борьба: разумная воля упрямого человека боролась — всеми силами — с таинственной силой, которую рождали лучи, прилетевшие из Неведомого.