Ерофей и Ареса нашёл, чем занять.
Арес, бог-воитель, вел себя часто не как мужественный бог, а как склочник и нытик. Он был злобен по натуре и завистлив. Соперница его в воинским делах - Афина-Паллада - часто его побеждала, и потому Арес нередко бегал к отцу и ябедничал на неё: обидно было Аресу от женщины поражение терпеть. Зевс, надо отдать ему должное, не очень жаловал стоноту-Ареса не только за нытье и жалобы, но и за излишнюю кровожадность: он всегда помогал самым злым и жестоким воителям, с наслаждением наблюдая за особо кровопролитными битвами, сам же Зевс таких зрелищ не любил. И если бы Афина-Паллада не «укорачивала» порой Ареса, то смертные непременно бы перебили друг друга. Впрочем, и Гера недолюбливала слегка сыночка, и давно бы уж Зевс низверг Ареса в Тартар, если бы тот не приходился ему сыном: своя кровь - жалко. Вот Зевс и попросил Ерофея как-то усмирить его.
Ерофей вздохнул и начал думать. В поединке Арес, конечно, ему накостыляет, а то и заколет без лишних слов, ведь он давно уж точит и зуб, и меч свой на Ерофея, а за то, что он критского быка его именем нарёк, Арес готов голыми руками Ерофея разорвать. Ерофей, правда, и сам жалел уже о своей проказе. Не потому, что Ареса испугался, а потому, что бык стал смирным и покладистым, отзывчивым на ласку: когда его чесали за ухом, он даже глаза от удовольствия закрывал. Мимо быка Ерофей спокойно пройти не мог, тот норовил его языком лизнуть, видимо, так благодарил, что с Зорькой познакомил. Так что быку было впору обижаться, что ему такое имячко дали.
Ерофей поворошил память, вспомнил оловянного солдатика, Щелкунчика и решил Ареса тоже игре научить - в солдатики. Вместе с Гермесом он «слетал» в Афины к приятелю-мастеру, и тот вырезал из дерева, вылепил из глины и отлил из меди великолепное войско - на конях, на колесницах, на слонах, и множество пеших воинов и различных осадных приспособлений, причем кое-что даже и действовало. Посейдон, благодарный за домино, подарил Ерофею несколько миниатюрных, точь-в-точь как настоящих, кораблей. И вот, собрав своё воинство в мешок, Ерофей предстал перед Зевсом и отрапортовал ему, что если Арес не заинтересуется всем этим великолепием, то это дело можно подвигом и не считать.
Арес явился на зов отца как обычно насупленный, сверкая злыми глазами в сторону ненавистного ему смертного, но когда Ерофей вывалил перед ним миниатюрное войско, расставил на полу, то глаза бога-воителя засияли таким блеском, так заискрились восторгом, что, казалось, из них вот-вот молнии посыплются. И никто бы тому не удивился, если б так случилось, ведь воинственный Арес всё-таки был сыном Зевса, и не зря говорят, что яблочко от яблони недалеко падает.
Арес быстро понял, что к чему, и с того дня в саду возле бассейна ежедневно разыгрывались всевозможные сухопутные и морские баталии, в последних Аресу помогали северный бог-ветер Борей, и западный Зефир: они тоже увлеклись игрой в солдатики. Родители нарадоваться не могли на Ареса, а осчастливленный воитель стал Ерофею лучшим другом и даже заявил: «Если кто на тебя полезет, скажи мне, я живо ему голову сверну». Уж в этом Ерофей не сомневался, поскольку Аресу только дай волю, он живо пооткручивает всем головы - и на земле, и на Олимпе.
А ещё находчивый Ерофей посоветовал Зевсу отдать дочь Гебу в жёны смертному Гераклу: такого великолепного земного героя можно вознести на Олимп, ведь не простого роду - сын Зевса. Для Ерофея брак брата и сестры, конечно, противоестественен, но где же искать женихов девушкам из высшего общества?
Юная Геба давно уж тайно вздыхала по Гераклу, потому Гера немедленно дала согласие на брак своей любимицы со смертным эллином, сыном Алкмены, которой Зевс овладел в облике Амфитриона, её мужа.
Гера не давала покоя многочисленным возлюбленным Зевса и его внебрачным отпрыскам, одного Гермеса, зная озорной его нрав, не задевала. Гераклу же от неё доставалось с самого младенчества. Сначала ревнивая Гера, узнав о новом потомке своего блудливого мужа, послала во дворец Амфитриона двух змей, чтобы они убили младенца. Но не зря Геракл был потомком Зевса - он задушил ползучих киллеров.
Разозлённая неудачей Гера с тех пор не упускала из виду мнимого Амфитрионида. Но и без Геры у Геракла жизнь выдалась несладкая: то льва пришлось убить, который разорял стада Амфитриона, то узурпатора Эргина, который взимал дань с жителей города Фивы. Как водится в таких случаях, царь Фив Креон отдал герою в жёны свою дочь Мегару, и родила она Гераклу трёх сыновей. Жить-поживать бы молодым в мире и согласии, да чужое счастье не всем по нраву, вот завистливая Гера и наслала на Геракла болезнь, и болезнь, ионсвоеговей, но и детей своего брата Ификла.рипадке сумасшетье не всем по нраву, вот и Герао не зря он он в припадке безумия убил не только своих сыновей, но и детей своего брата Ификла.
Очнувшись, Геракл, не без внушения Геры, конечно, от горя пошёл в услужение к мерзкому слюнтяю Эврисфею, царю Микен и Тиринфа: так он хотел заслужить прощение богов за детоубийство. И если бы Гера предполагала, что Геракл станет блистательным и знаменитым героем Эллады, то не толкнула бы она ненавистного отпрыска Зевса к Эврисфею, ведь именно по его повелению Геракл и совершил свои бесподобные двенадцать подвигов. Например, голыми руками он задушил Немейского льва, вычистил Авгиевы конюшни…
Но Геба не знала о ненависти матери к своему любимому и тихо страдала от невозможности выйти замуж за смертного жителя Эллады. Вот ради счастья дочери Гера и решила помириться с Гераклом, который из-за неё претерпел много лиха, и вознести его на Олимп.
Короче говоря, на Олимпе, как в сказочном Багдаде времён Алладина, все было спокойно, на земле - тоже.
Ерофей в одиночестве бродил по огромному дворцу Зевса. Гермес где-то шлялся, боясь появиться на Олимпе, поскольку своим жульничеством не раз оставлял могучего папашу в «дураках» во время игры в карты. Впрочем, у него и своих дел, в основном амурных (не зря он был приятелем Эрота), было полным полно, наверное, он, как и отец его, Зевс, тоже запутался в именах своих многочисленных отпрысков.
Ерофей пытался несколько раз вызвать своего товарища-гуляку свистом, но тот игнорировал вызовы, а Зевсу Гермес был не надобен. И Ерофей затосковал: скоро уже два месяца, как он живет на Олимпе, хотелось увидеть родных, друзей, и бессердечную Изольду. Да и на учёбу пора: последний год перед получением диплома. Но без Гермеса ему не вернуться домой, никто на Олимпе, даже самые могущественные боги, не могли проделывать таких фокусов со временем и пространством, как беспутный шатала Гермес - живая машина времени.
Ерофей отправился к Зевсу. Тот сидел, как обычно в последнее время, в компании с Герой, играя с ней в карты. Ему нравилось играть с женой, поскольку мудрая Гера поддавалась своему грозному супругу и часто проигрывала, рассудив, что громовержца оставлять в дураках лучше в жизни. Зевс же, обыграв жену в карты, радовался, как малое дитя.
- О, мой юный герой, какая нужда привела тебя ко мне? - спросил громовержец, не отрывая взгляда от карт.