Она посмотрела на него. Казалось, она так спокойна. Её рука была прохладной и сухой, а не липкой и влажной, как у него.
Какая-то часть его хотела наслаждаться этим. В конце концов, это была Идеальная девчонка, и она держала его за руку! На ней была красная юбка, чёрная толстовка с капюшоном, и вишнёво-красная помада! И она называла себя его девушкой!
Но сердце его не переставало колотиться. Кем была эта девочка? Откуда она его знала? И как вышло, что её зовут Селеста?
Они подошли к питьевому фонтанчику. Лукас подался в сторону, и Селеста крепче сжала его ладонь.
Она погладила его большим пальцем по костяшке.
По его рукам побежали мурашки.
– Здесь можно приносить в столовую арахисовое масло? – спросила Селеста, пока они шли. – В моей прошлой школе нельзя было. У нас был один ребёнок, у которого жуткая аллергия на арахис. Если он хотя бы прикоснулся к арахису, он бы распух и, возможно, даже умер. Это было очень плохо, потому что арахисовое масло – моя любимая еда. – Она снова сжала его руку. – Но ты и так это знаешь, правда?
Лукасу показалось, будто у него по коже что-то проползло.
Ему нужна была минута – минута, чтобы подумать, поэтому мальчик сказал: «Я скоро вернусь», – и нырнул в мужской туалет.
Он склонился над раковиной.
– Она настоящая, – прошептал он. – Она в самом деле настоящая.
Он не до конца понимал, что должен чувствовать. Страх? Удивление? Радость?
Лукас закрыл глаза. В его сознании мелькнули её идеально склонённая голова и вишнёво-красные губы.
Он полез в задний карман и вытащил её фотографию. Осторожно он её развернул.
На ней, как и всегда, был переулок и стена, исписанная граффити, но там, где раньше стояла Селеста, никого не было. На фотографии была просто стена и пустой переулок.
Без Селесты.
Лукас открыл рот, но из него не вырвалось ни звука.
Она была настоящей. Но она была не просто настоящей.
Она была оттуда.
В тот день девочка сидела рядом с ним на каждом уроке… просто пялясь на него.
«Идеальная девчонка», – продолжал размышлять мальчик, и мало-помалу он вспоминал, что её глаза правда выглядели быстрыми и умными, её волосы правда были кудрявыми и растрёпанными, а её вишнево-красные губы правда были полными и красными и… идеальными.
Поэтому, когда он выходил с Селестой из кабинета химии мистера Бартона, он кое-что сделал.
Он взял её за руку.
Он сделал это прежде, чем она успела взять его руку.
Сделав это, Лукас взглянул на неё, и девочка улыбнулась.
Наконец уроки закончились, и по системе громкой связи раздался голос директора мистера Хана. Он сказал, что все ученики должны отправиться в спортзал на танцы в честь Дня святого Валентина.
Через минуту Лукас и Селеста рука об руку вошли в спортзал.
С потолка свисал диско-шар. Гремела музыка. Красные и белые ленты свисали с баскетбольных колец. Несколько детей вышли в центр баскетбольной площадки, и Лукас увидел, как Коул танцует с Хироми Лин.
– Пять танцев! – выкрикнул тренер Гонсалес из-за трибун. – Это ваше задание! Я слежу. – Он постучал по планшету.
Лукас и Селеста стояли в стороне. Они не разговаривали, но через несколько минут заиграла медленная песня, и Селеста вытянула Лукаса на середину танцпола. Она обняла его за шею и начала раскачиваться из стороны в сторону.
– Лукас, – произнесла девочка мягким голосом. – Мне нужно у тебя кое-что спросить.
Лукас кивнул.
– Почему мы ещё не поцеловались? – спросила она и склонила голову.
Пол под ним, казалось, поплыл.
– Мы встречаемся уже два месяца, – продолжила девочка, – с тех пор, как познакомились в торговом центре перед «Джуси Строз», помнишь?
Она придвинулась ближе к нему. Он чувствовал жар, исходящий от её губ.
– Мы ждали, – сказал Лукас, запинаясь в своих словах, – подходящего момента.
– Сегодня День святого Валентина, – намекнула девочка. – И мы танцуем.
Лукас сглотнул. Музыка как будто стихла. Он представлял себе этот момент. Он думал об этом снова и снова. И вот – невероятно – этот момент наступил.
Мог ли он это сделать?
«Она Идеальная девчонка», – говорил он себе.
Кем бы она ни была, откуда бы ни пришла, Лукас знал её лучше, чем кто-либо другой, разве не так? Он знал её имя, день её рождения, её любимую еду и то, во что она была одета в тот день, когда они встретились. Он знал гораздо больше. Он знал, что она не играет на укулеле, не смеётся слишком громко и не читает сопливые любовные романы. Мальчик полагал, что знает о ней всё, что можно было знать, потому что он дал ей всё это, ведь так? Он произнёс это вслух и воплотил в жизнь.