Чайник вскипает. Кухня у нас довольно тесная, и когда он проходит мимо, почти касаясь меня, невольно вдыхаю аромат лосьона, который Алекс использует после бритья. Вдруг вспоминаю о том, как в постели он целовал меня в шею.
Я отворачиваюсь, сосредоточив все внимание на чайных пакетиках, которые пытаюсь выловить из кружек.
— Так как все прошло? — спрашивает он немного погодя, снова облокотившись на столешницу и глядя прямо мне в глаза, пока заваривается чай.
— Очень даже неплохо, мне кажется. — Мамочки, его голубые глаза… — Но я допустила кое-какие ошибки.
Он дружелюбно улыбается.
— Какие, например?
— Несколько раз промахнулась с фокусировкой. Один раз была уверена, что навожу камеру на жениха, но каким-то образом объектом съемки оказалась его тетя на переднем плане. Фото с ней могло бы получиться просто отличное, но она моргнула, так что Рейчел сказала, что, может быть, получится взять ее глаза с другого снимка и в фотошопе заменить их.
Он хохочет, а внутри у меня все начинает дрожать.
— Вот это да! Неужели она и вправду так делает?
— Все время.
— Ну, в принципе это обнадеживает, — участливо заявляет он, передает мне молоко и сахар и снова занимается своим чаем.
— Еще было сложно не допускать шевеленки, — добавляю я, пытаясь продолжить беседу. — Особенно ближе к окончанию вечера.
Он переводит на меня взгляд.
— В помещении было темно?
— Да, довольно-таки темно.
— И не было треноги?
— У Рейчел был монопод. Но я обошлась без него, хотя все-таки следовало им воспользоваться.
— Рейчел — это свадебный фотограф? — уточняет он.
— Да. Она просто замечательная.
— Теперь мне прямо хочется поглядеть эти фотки, — от его улыбки у меня трепещет сердце. Он такой потрясающий.
Мысленно я тут же бью себя по щекам.
— А ты? Что делал в выходные?
— Ну, у отца моей девушки был день рождения, и мы ходили в паб отмечать.
Алексу явно становится не по себе, когда он начинает рассказывать о своей невесте, да и я едва ли хочу что-либо о ней слушать. Но мне надо как-то с этим справиться, если мы собираемся работать вместе. Я не хочу из-за этого чувствовать себя неловко.
— Кстати, поздравляю с помолвкой, — выдавливаю из себя.
И замечаю, что по его лицу пробегает проблеск какой-то эмоции, но какой именно — я не могу понять.
— Спасибо.
— Как зовут твою невесту?
— Зара.
— Ясно.
Значит, он женится на той самой девушке, с которой «расстался», когда мы познакомились.
Он с понимающим видом слегка растягивает губы в улыбке, что вызывает во мне какое-то забавное чувство, а потом в кухню врывается Расс, и мы оба вздрагиваем.
— Привет, как сама? — хлопнув меня по спине, выпаливает он. — Как свадьба?
— Хорошо, дружок, — как типичный австралиец, беззаботно отвечаю я. Невозможно не поддаться чарам его заразительной энергии.
— Попка дурак! — поддразнивает меня Расс, услышав австралийский говор.
— Никогда не слышала такого отвратительного австралийского акцента, — толкаю его в плечо.
— Уф! — чересчур усердно выговаривает он. — Вы, ребята, сегодня будите зверя в Лизе.
— В смысле, «мы, ребята»?
— Вы, австралийцы. Со своим чертовым часовым поясом. Утром Лиза нашла сообщение от какого-то туриста из Австралии. Он сегодня высмотрел Джозефа Страйка со своей голубкой: он обнимал чертову коалу, причем вполне отчетливо видно ее округлившийся живот. Если у него действительно есть снимки, это стало бы темой номера на следующей неделе, но у нее не получается связаться с ним, потому что он звонил с работы, а сейчас уже свалил домой, гад ленивый.
В недоумении я трясу головой.
— У кого живот? У девушки Джозефа Страйка? Вообще-то, формально она считается его невестой, а сам Джозеф Страйк — британский актер, который пользуется огромной популярностью в Голливуде.
— Нет, у коалы, — отвечает он и добавляет: — Ну и тормоз! Конечно, я имею в виду его девушку.
Пропускаю мимо ушей его язвительное замечание.
— Где была сделана фотография?
— В каком-то парке-заповеднике.
— Ты знаешь, в каком именно?
Он сдвигает брови.
— Мне кажется, он говорил про Аделаиду.
У меня загораются глаза.
— Моя подруга работает в парке-заповеднике, который расположен в Аделаидских холмах. Интересно, это он и есть? Хочешь, могу позвонить ей и узнать, не видела ли она что-нибудь?
— Господи, конечно! Звони!
— Увидимся, — говорю Алексу.
— Конечно, — откликается он.
Расс идет за мной обратно в кабинет, словно взбудораженный щенок, и мне даже кажется, что он собирается стоять над душой, пока я буду звонить, так что я решаю положить этому конец.