Вальенте поднял глаза. Взгляд Линсея буравил его, как стальное сверло.
Оба пришли в движение. Но Линсей оказался быстрей. Его руке не потребовалось далеко тянуться. Пистолет взметнулся вверх, и Вальенте ждал выстрела. Знал, что сперва будет удар, затем оцепенение. Боль придет позже. Или вовсе не придет.
Выстрела не было.
Но и дуло пистолета не опускалось.
Ночью, когда Линсей спал, прижимая к себе оружие, ему приснилось, что он падает. А потом он проснулся от того, что и вправду падал. Но в нескольких футах под ним была трава, так что он ударился, но не пострадал.
Сверху звезды лили свой свет сквозь чистейший воздух без единой тени загрязнения. Ночные звери трещали и рычали в роще у пересохшей реки. Было холодно, как только бывает холодно в тропиках перед рассветом.
Линсей вскочил и метнулся к ближайшему столбу, выкрашенному белой краской, так чтобы очутиться примерно в центре лагеря.
Когда-то ему казалось, что больше ничего и не нужно. Берешь да устанавливаешь в палатке простой лучевой детектор, чтобы любое движение включало пояс, который отбросит тебя на один мир назад, а там уж сеть грубых меток позволит выбрать место для возвращения и застать нежданного гостя врасплох.
Двое леопардов и один визит Абиз Яна убедили Линсея, что этого мало. Частокол все же поспокойней будет. Бабуин завизжал, когда Линсей отвел винтовку на фут от него и выстрелил, но убежал недалеко: остановился, оглянулся, и взгляд у него был тяжелый…
Сегодняшний незваный гость наверняка пришел с этой стороны частокола. Линсей задумался, кто из них. Затем поскользнулся, наступил на камень, который покатился прочь, тяжело и неуклюже упал, ощутил, как треснула кость, закричал и ткнул в пояс.
У частокола уже занимался ясный желто-зеленый рассвет, свежий ветерок трепал заросли тростника, который захватил здесь все Средиземноморье. Ветерок тронул бумаги на грубо сколоченном столе Линсея. Листы были плотно покрыты мелкими каракулями. Делать бумагу было трудно и требовало много времени, так что одинокий житель верхних мег экономил ее, точно средневековый книжник, густо покрывая записями обе стороны.
Там были еще карта Мелланье, изображавшая соседние Земли: ее концентрические круги усыпали десятки красных точек, — и штриховка, которой Линсей отмечал продвижение Кулака.
Ши разглядывала ее, отметив, как астероид — точней, астероиды, потому что мягкую землю измолотили многие Кулаки, — причинял все больший и больший ущерб в каждом измерении. Она была слишком занята погоней, чтобы заметить это в последней дюжине миров, но все равно удар был такой, что планета, видно, зазвенела как медный гонг под молотом.
Линсей следил за ней, прижимая винтовку к боку. Сознание его затянул серый туман, через который то и дело прорывалась вспышками боль в лодыжке. В аптечке у него было лишь ограниченное количество болеутоляющего «Детрила». И треть он уже принял.
Женщина подняла взгляд:
— Ты должен мне позволить ее осмотреть. Паранойя — это хорошо. Гангрена хуже.
— Все не так плохо.
— Тогда подай на свое лицо в суд за клевету.
Линсей шевельнулся, и ногу прошило белое копье боли. Снаружи это было заметно.
— Послушай, — проговорила Ши, — даже я вижу, как течет кровь. Что тебе терять? Я прошла обучение, умею…
— Нет!
— Знаешь, зачем я пришла к тебе в палатку вчера?
— Он сказал, у тебя был нож.
— Конечно, что ему еще говорить-то? Я пришла, чтобы тебя убедить — любыми средствами. Голосу разума внимать ты не хотел. Я подумала, что ты можешь прислушаться… к более древним голосам.
Он совершил ошибку — рассмеялся. Даже от смеха было больно.
И восприняла она его не лучшим образом.
— Если ты так уверен, — прошипела женщина, вставая, — я бы могла тебя сейчас убить, верно?
Она указала на Вальенте, который задремал рядом с палаткой.
— Он меня бы не остановил, а ты бы, может, и не смог, — прорычала Ши. — Ты нас здесь держишь, а время у тебя на исходе. Пока что у тебя оружие, но сколько еще ты сможешь нормально целиться? Тогда тебе придется кому-то довериться — и тогда я могу и не захотеть тебя слушать.
А в следующий миг Вальенте вскочил и бросился бежать, влетел в палатку, а потом выскочил с другой стороны, он быстро мчался, сжимая в руках один из поясов, вылетел через открытые ворота в доходившее ему до пояса разнотравье.
Линсей с трудом поднялся, прислонившись к столу, неловким движением вскинул винтовку, прицелился и тут же выстрелил. Бегущий человек дернулся и упал.
Линсей почти рухнул обратно на стул, лицо его посерело от боли.