Минут пять спустя, сжалившись надо мной — все-таки у Инайи сердце было доброе, хотя она всячески это отрицала и старательно изображала из себя совершенно бессердечное существо, — домоправительница вручила мне большую кружку травяного отвара, заметив между делом:
— А ведь ты трезвый совсем… Дурманом от тебя за сома смердит, а глаза чистые. Правда что ли, не в инне был?
— Не в инне, — покаялся я и, оттянув ворот нательной рубахи, пожаловался:
— Меня, видимо, дурманом облили, чтобы у вас подозрений не вызвать. а на самом деле, вот, гляньте, — я наклонил голову, демонстрируя Инайе пульсирующий от боли затылок. — Как там все выглядит? Болит зверски…
— Ох, батюшки-светы! — воскликнула женщина. — Что ж это делается! Да у тебя вся голова в крови! И шея! А я-то, дура старая, тебе трав от похмелья заварила… дай сюда!
Всплеснула руками и еще до того, как я успел хоть что-то предпринять, выбежала из кухни, отчаянно крича:
— Хозяин, Или-са! Хозяин!
Ну, все. Я закатил глаза и обреченно уронил голову на скрещенные руки. Теперь точно оставить все в секрете до поры или хотя бы скрыть унизительные подробности не получится. Старика-приемщика хлебом не корми, дай посплетничать. А неудачливый служитель закона из столицы в роли того, кому можно всем городом косточки перемывать… Да лучше этого вообще ничего не придумаешь! Чувствую, до Лэнара весть о моих злоключениях докатится раньше, чем я вернусь.
Хорошо еще, что я письмо у градоначальника не взял, а то увели бы его вместе с моим мундиром, как пить дать. Вот было бы смеху, если бы одна из этих аферисток явилась в отделение с донесением на собственные делишки. Я скривился. Уж в том-то, что это именно они, я почти не сомневался. Зачем по-другому им моя форма понадобилась? Не иначе, как решили не рисковать скоморошьими золотыми эполетами, а раздобыть более весомый реквизит. И тут я, как последний болван, при всем параде.
Проклятье! Купить форму шерха — даже такого низкого чина, как мой, — можно было только в специальных лавках и по предъявлению документов. Ну, или второй вариант — получить обмундирование у казарменного эконома, тоже не бесплатно, но тут, как говорится, кто что предпочитает: дорого, но новую, или дешево, но штопанную-перештопанную сотню раз. Моя была мало того, что старой, так к тому же я только-только закончил за нее кредит выплачивать. Потому и ходил до сих пор в осеннем мундире, что на зимний золота не хватало. Зараза! Некстати вспомнилось, как веснушчатая нахалка щупала ткань моего мундира, сокрушаясь по поводу ее тонкости, и я, сжав кулаки, поклялся:
— Все равно найду. Из-под земли мерзавку достану. И тогда уж дело одним обыском не ограничится.
И тут внутри меня заворочалось неприятное сомнение. Ведь насколько проще было бы, если б они меня добили! Или просто бросили бы там, в Красном квартале. Зачем руки марать, если буря может все сделать за них? А вместо этого рискнули, приволокли меня в Храм… И как это понимать? Глупость? Ошибка? Или я ошибаюсь, и они вообще не замешаны в этих аферах с ценными бумагами?.. Тогда зачем им мой мундир? И где их напарник, тот самый, который на себя роль будущего зятя Ди-на примерил? Почему на такое сложное дело девчонок отправил? И кем он им приходится? Сутенер? Главарь? А может, брат или любовник?.. Хотя разве брат стал бы рисковать жизнью сестры? А любовник отправил бы свою женщину, пусть и сирену, на рисковое мероприятие? Я бы не отправил.
Им ведь банально повезло! Сверни я от дома градоначальника на нужную улицу, мы бы с ними даже не встретились!
От всех этих мыслей голова разболелась пуще прежнего, я попробовал было выпить остывшего травяного отвара, но так как моя болезнь и близко не была связана с похмельем, ароматная жидкость подействовала не хуже самого сильного рвотного. Я едва успел добежать до раковины, где меня и застала вернувшаяся на кухню Инайя и тяжело дышащий от быстрой ходьбы Радо-са-Или.
Окинув меня придирчивым взглядом, старик пощупал мой пульс, недовольно осмотрел рану на затылке и, щелкнув языком, покачал головой.
— Завтра все расскажешь, — наконец, проворчал он. — Сегодня все равно уже ничего не сделаешь. Приходи в себя скорее, я тебя в приемном зале жду. Уж больно нехорошая нынче буря, все настройки то и дело слетают… Не хочется прошлогоднего повторения. Боюсь, в этот раз мы пропажу живо не найдем — замерзнет насмерть.
Я кивнул и даже не поморщился, когда Инайя, больно дергая за слипшиеся от крови волосы, принялась обрабатывать мою рану. Поймать аферисток и вернуться в столицу с триумфом, несомненно, хотелось, но при мысли, что из-за моих амбиций могут пострадать ни в чем не виноватые переселенки, становилось страшно.