Его пальцы запутываются в моих волосах, контролируя. Я стараюсь быть разной, скользя рукой вниз, обхватывая его яички. В тот момент, когда я их несильно сжимаю, его член напрягается, и Уильям выкрикивает мое имя.
— Эмелин, — стонет он. — Стой, детка, я собираюсь... О, Боже...
Не хочу останавливаться. Я хочу почувствовать его; хочу попробовать его так, как он пробовал меня. Я продолжаю сосать, сжимая его ладонями. Его стоны становятся хриплыми, я чувствую, как он начинает напрягаться у меня во рту. Его член набухает, а затем несколько секунд спустя взрывается.
Он кончает мне в рот. Я сглатываю, застонав от удовольствия. Его удовлетворенного рычания достаточно для того, чтобы мне захотелось заниматься этим все время, не останавливаясь. Он мягко берет меня под руки и тянет вверх. Мое лицо зарывается в его шею, вдыхаю запах. Он гладит мои волосы.
— Я не могу выразить, насколько мне жаль, Эмелин.
Я закрываю глаза, сильнее прижимаясь к нему.
— Ты совершил ошибку, Уильям, но осознал ее. Это нормально.
— Я дал своей ревности взять верх надо мной. Действовал не подумав. Я был неправ, милая...
Я поцеловала его в шею, а он задрожал.
— Все закончилось.
Он издает стон, проходящий через все мое тело. Уильям продолжает гладить мои волосы еще несколько минут, прежде чем сказать:
— Тебе нужно немного отдохнуть.
Я киваю напротив его груди.
— Да, сэр.
Он тихо смеется и помогает мне подняться с кровати. Мы вместе одеваемся, смотря друг на друга. Когда я подхожу к двери, он наклоняется и нежно целует меня, прежде чем отпустить.
Если бы я не была только номером, если бы не я была сломлена, если бы я не оказалась в ловушке моих собственных воспоминаний, я бы сказала, что это было...
Нормально.
Глава 30.
Тринадцатая
— Как думаешь, сколько он нас продержит здесь? — спросила Двенадцатая, когда мы шли следующим утром по холлу со стиркой в руках.
— Понятия не имею. Думаю, даже он сам не знает. Уильям держит нас тут по разным причинам, но я не уверена, что он позволит нам уйти, у него, вероятно, все наши документы.
— Конечно же, не мог ведь он просто так украсть тринадцать девчонок. Откуда он нас взял? Ты думаешь, у нас есть семьи, которые разыскивают нас?
Я покачала головой.
— Нет, честно говоря, не думаю. Я считаю, что Уильям почему-то спас нас.
— Возможно, — ответила она.
Мы повернули за угол и остановились, когда увидели отца Уильяма, Питера. Он стоял, опершись о стену, смотря на нас с жестким выражением на лице. Мужчина как-то оценивающе смотрел на наши руки в течение минуты, прежде чем вернуть свой взгляд на лица. Слышал ли он нас? Мое сердце начало стучать быстрее. Если он узнает, что Уильям творит здесь, то превратит его жизнь в ад.
— Питер, — сказала я, выпрямившись. — Уильям знает о том, что Вы здесь?
Он прищурил свои глаза. Что-то здесь не так.
— Как твое имя, девочка?
Я посмотрела на Двенадцатую, а она в то время опустила взгляд в пол, нервничая.
— Эмелин, — ответила я так спокойно, как только могла.
— А твое? — прорычал он.
Двенадцатая не ответила. Ее руки начали трястись, и я знала, что она нервничала.
— Ее зовут Саманта, — соврала я.
— Почему у вас на руках татуировки в виде номеров?
Мое сердце начало стучать еще быстрее. Он снова окинул нас взглядом. Это единственная причина, почему он задает так много вопросов. Я почувствовала себя нехорошо, как мне объяснить, откуда эти татуировки на наших руках.
Сюрприз - Двенадцатая заговорила.
— Мы сделали их по молодости.
Питер посмотрел на нее, потом вернулся ко мне, снова посмотрел на нее.
— Неважно, где Уильям?
Я томно вздохнула. Он не догадался. Питер бы разыграл большой спектакль, если бы все понял.
— Он в своем офисе.
Мужчина ушел, не задавая вопросов и оставляя нас без ответа. Я опустила свои плечи и повернулась к Двенадцатой.
— Ты в порядке?
Она кивнула.
— Ты думаешь, он слышал нас?
Я вздохнула и покачала головой.
— Не знаю.
— Эмелин!
Я услышала голос Бена и повернулась, чтобы увидеть его, шагающего по коридору с широкой улыбкой на лице. Я не смогла сдержать ответную улыбку. Он остановился возле нас, его лицо всегда выражало счастье.
— Как ты, ангел?
Я светилась.
— Хорошо, Бен, спасибо.
Он посмотрел на Двенадцатую, и они встретились взглядами.
— И кто же эта юная леди?