Матери всегда ласковее с детьми, но чем больше она слушала дочь, тем сильнее досадовала: «Не знаю, что твой отец обо всем этом думает, но никто не понуждал его на тебе жениться; сказать, что ты невежа или семья у тебя не такая - подумать только! видать, он позабыл, как было дело, зато я все помню, точно это сегодня случилось, тебе, Осэки, тогда семнадцать сравнялось, аккурат в Новый год, утром седьмого января, еще праздничные украшения не сняли - на воротах красовались сосновые ветви, - ты перед нашим старым домом как раз с соседской барышней в воланы играла2, и волан прямиком залетел в коляску Харады, он мимо ехал, ты и подбежала забрать воланчик, тут-то он тебя и разглядел, сразу забегали сваты да посредники, да такие настырные; сколько раз мы ему отказывали, объясняли, что не ровня ты ему, и возрастом еще не вышла, что не должна бросать учебу и уроки хорошего тона, и приданое в нашем положении - непомерная обуза, а он знай твердил, я, мол, сирота, никто мне не указ, никакие свекр со свекровью не могут приданым озаботиться, а уроки хорошего тона и после замужества можно брать, и до нашего низкого происхождения ему дела нет - в общем, не стоит нам ни о чем беспокоиться, он станет тебя холить и лелеять, с жаром требовал согласия, не то важно, как упрашивал, или что приданое сам приготовил, а то, что ты для него поистине принцессой была; мы с отцом вовсе и не стеснялись у вас в доме бывать, а что редко приходили, так совсем не потому, что муж твой такая шишка, - ты-то не содержанка какая, ты - законная жена, да-да, законная, он и просватал тебя у нас, твоих родителей, сто молитв Будде вознес; пускай он живет в роскоши, а мы - убого, но никому не позволено считать, будто в наших к родственнику отношениях какой расчет есть или мы его помощи домогаемся; дело не в гордыне, нам наше место известно, и его положение мы понимаем, вот и живем, дочки собственной почти не видя, хотя так хочется, глупо это! а он еще смеет относиться к тебе, как к какому-то подкидышу, - ишь вельможа выискался! - смеет говорить, что ты неумеха! если смолчишь, будет только хуже, у него войдет в привычку унижать тебя, слуги уважать перестанут, не ровен час, начнут Таро внушать, что его мать дурочка; нет уж, выскажи все своему муженьку: мол, будешь без толку браниться, уйду, вернусь в отчий дом! как ему это понравится, а? Ох, нельзя было так долго молчать, сносить его оскорбления, ты тихоня, вот он и распустился, я прямо-таки вне себя от злости, не смей больше робеть перед ним! уж какие мы никакие, а все ты не сирота - есть отец с матерью, да и брат Иносукэ, хоть и недоросль еще, так что нечего тебе безропотно жить в таком аду! ну, отец, знай, встречу однажды этого гордеца - он у меня попляшет!» - мать, разъярившись, забыла обо все на свете.