– Да просто… нужно кое-что спросить.
– Про овечек нипочем не скажет. Уж я-то знаю, пытался.
– Благодарю за информацию, мистер Спенсер.
– А я благодарю за покупку, – он снова улыбнулся и вручил ей шарф, который она запихнула в сумку. – Удачи со старушкой Флори.
– Спасибо.
Солнце уже клонилось к горизонту, и Гермиона поняла что до сумерек ей к Аскью не добраться. Она взвесила варианты и решила, что лучше всего будет пройти так далеко, как сможет до темноты и потом подыскать укромное местечко. Как только такое приметится, она запомнит его и сразу трансгрессирует туда утром. План был не безупречный, но что есть то есть. Тратить время завтра не хотелось. Не после того, что она прочла:
Дневник, Понедельник
Прошлой ночью был новый сон. Такой дебильный, что я даже писать о нем не хочу. Но точно знаю, что ты бы хотела этого. Так что вот. Я был в классной комнате где-то (хочется сказать «в замке», но в этом смысла ноль… даже если я и ходил в пафосную частную школу, сколько из них находятся в настоящих замках? И я не имею в виду что-то типа старого здания каких-нибудь 1300 годов, нет, я говорю о реальном замке со рвом и свечами на стенах, и призраками. В замках же бывают призраки, верно? Думаю, да. Короче, на чем я там остановился? А, да). Так вот, я был в классной комнате и спорил с этим черноволосым, и тут раз! Я превратился в хорька! Это было унизительно. Еще более унизительно писать об этом. Хренов дебильный сон.
Я сейчас на обеде. В прошлый раз я все писал в конце дня, но теперь мне кажется, я даже получаю от этого удовольствие (немного). Мне кажется, что ты читаешь, сразу как я пишу, хоть я и знаю, что это невозможно (невозможно, ведь верно? Нет, невозможно).
Утром на работе было терпимо. Клем сказала, что все в офисе собираются обрядиться в костюмы на Хэллоуин в следующий понедельник. И я тут же ее проинформировал, что в такой детсадовской выходке участвовать не собираюсь. Думаю, что сказал это помягче, но не уверен. Она на меня сразу наехала. Сказала, что в этом году они собираются разыграть тему с Волшебником страны Оз. Фиона будет Дороти, сама Клем – Глиндой, Рик хотел быть Страшилой, Элисон из отдела по персоналу – Злой Ведьмой, а Джонни, чувак из техподдержки, – Трусливым Львом. Они сказали, что им до сих пор не хватает Дровосека. А я ответил, что если Тед оденется летающей обезьяной вместо предложенного им костюма Волшебника, я еще подумаю.
Я это не всерьез, конечно. Я вовсе не собираюсь мазать лицо серебряной краской и надевать алюминиевую фольгу на работу в понедельник. Но если то, что я сказал, нарядит Теда в костюм обезьянки, то я просто заслуживаю Нобелевскую премию за вклад во вранье!
Тед, на хрен, не может быть Волшебником. Блять, без шансов.
Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что скажусь больным в понедельник. Как представлю Клем и Элисон, разодетых в эти костюмы, аж мурашки по коже. Даже Тед в костюме обезьяны того не стоит. К тому же, если Тед не поведется и оденется волшебником, я, блять, кирпичами, на хрен, обосрусь.
А, раз уж мы на этой теме, я, на хрен, ненавижу гребаные украшения к Хэллоуину.
Блять.
Пора возвращаться к работе.
Думал, что тыква такая же мерзкая, как ведьма, но нет. Она хуже. Тед Н.Д. видел, что я потею и комкаю бумаги, но я подарил ему самый злобный взгляд, на который был способен, и он резко вернулся к работе. Дрочила. Он, блять, не может быть волшебником.
Мне нужно отсюда выбраться.
Сказал Рику, что плохо себя чувствую и ушел раньше. Не знаю, пойду ли туда завтра.
Нужно пробежаться.
15 километров сегодня. Последнюю четверть пути было темно. Так даже лучше.
Постель без тебя в ней очень холодная, Грейнджер.
Спокойной ночи.
ДМ
***
Лондон, Вторник, 20:00
Новая Зеландия, Среда, 8:00
Гермиона сделала смайлик из камней на земле позади огромного дерева. Еще она воткнула четыре палочки, чтобы они обрамляли смайлик квадратом и положила целый булыжник в верхнем правом углу квадрата. Вышло не то что бы очень художественно, но она сочла это хорошей находкой.
Хорошенько запомнив свое произведение искусства и его окружение, Гермиона решила, что завтрашняя трансгрессия обречена на успех.
Но спать сегодня было почти невозможно. Она положила зачарованную записную книжку подле подушки, чтобы знать немедленно, если он добавит что-то в дневник. В час ночи она услышала, как ручка скрипит по странице.
Дневник, Вторник
Хреново ведьминское украшение на хрен ПОХЕРИЛО хренов полетный сон. И вот как: это метла. Хренова метла, Грейнджер. Я летаю на хреновой метле. Я было подумал, что это даже забавно, но, блять, в этом есть смысл. Теперь мне кажется, что я всегда именно на ней и летал.
Я знал, что на работу уже не смогу пойти после того, как понял это. Не когда она там на стене, летит на своей гребаной метле. Блять. Сказался больным. Фиона сказала, что голос мой звучит дерьмово. Она права.
Тело не дало мне слишком далеко пробежаться. Может, километров 7. Я то бежал, то шел, особенно под конец. Блять, так холодно сегодня, но мне было хорошо.
Не уверен, что буду делать днем. Думал позвонить тебе, но мне не нравятся телефоны. Пришлось им воспользоваться, чтобы позвонить Фионе. Для одного дня – достаточно. Искал в парке сов. Как глупо… они же ночные птицы. Может, сегодня вечером?
Мне и вправду кажется, что ты читаешь сразу, как я пишу. Эй, ты там, Гермиона?
Больше всего на свете Гермионе хотелось схватить перо и ответить… но она знала, что это худшая идея, что могла только появиться. Так что, вместо этого, она проглотила слезы, медленно выпила стакан воды и дождалась пока его заковыристые буквы снова начнут появляться на странице.
Конечно, нет. Это глупо. А что я там написал про сов? Это тоже глупо. Или нет? Я уже не знаю. Не могу соображать сейчас. Оно чешется, пузырится, сводит меня с ума. Как будто у меня под кожей шампанское. Думаю, пойду поищу еще веток. Позже снова напишу.
И ни слова с того момента. Гермиона едва сдерживала себя, чтобы не проверять книгу каждые три шага, пока шла по дорожке к домику Флоризель Аскью, но шевеление веток или высокой травы звучало именно так, будто ручка скрипела по бумаге.
Оказалось, что полянка, выбранная для трансгрессии, была всего в полукилометре от места назначения. Флоризель жила в крошечном коттедже, окруженном акрами зеленых полей, на которых паслись овцы. К деревянному забору, ограждавшему пастбище, со всех сторон подступал пышный лес, простиравшийся до самого горизонта. У Гермионы перехватило дыхание: ничего более красивого она в своей жизни не видела.
Пока она шла к дому, она вдруг поняла, что даже не думала о том, что скажет женщине. Аскью не захотела поговорить с Нобунака. Откроет ли она вообще дверь? Этот вопрос отпал с появлением самой Аскью, которая была не в доме, а занималась овцами на пастбище. Гермиона попробовала позвать ее, но та не ответила. Либо она была слишком далеко, либо слух Аскью уже не был столь хорошим. Еще, конечно, та могла просто игнорировать Гермиону.
Она подобралась к Аскью так близко, как было возможно, чуть через ограду не перелезла, сложила руки у рта рупором и позвала еще раз. Теперь женщина подняла голову. Гермиона отчаянно замахала рукой, сердце запрыгало в ее груди. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. И тут, к большому облегчению Гермионы, женщина опустила ведро и направилась к ней.
Ростом она была не больше полутора метров, лицо изрезано глубокими морщинами, пучки седых волос выбивались из-под синего платка. Ее чернильно-темные глаза с подозрением изучали Гермиону.
– Да? – спросила женщина. Ее скрипучий голос напомнил Гермионе дверные петли, которые срочно нужно смазать.
– Эхм, вы… мисс Флоризель Аскью?
– А кто спрашивает?
– Меня зовут Гермиона Грейнджер. Я просто… Мне очень нужно с вами поговорить. Всего минутку. Пожалуйста. Простите, что отрываю вас от дел.