Она отчаянно пыталась не улыбаться, но с треском провалилась, потому что уголки губ неудержимо поползли вверх. Неужели ее… и в самом деле искренне рассмешила шутка Драко Малфоя? Она снова углубилась в записи, чтобы избавиться от этой мысли.
– Вы встречали кого-нибудь из своих соседей?
– Нескольких. Когда забирал почту.
– Думаете, они знают? – серьезно поинтересовалась она, чуть наклонив к нему голову и понизив голос.
– Знают что? – он повернул к ней свое напряженное лицо. Его стальные серые глаза потемнели.
– Об… источнике. Под вашей раковиной.
– А… да. – Его лицо расслабилось. – Нет, думаю, мой секрет все еще в безопасности. Но ведь нет такого понятия как «слишком осторожный»?
– Конечно. – Она серьезно кивнула.
– Если им кто-нибудь только намекнет, у моей двери соберется целая толпа с гаечными ключами и… прочими инструментами… пытаясь выкрутить мои трубы и всякое такое прочее, ну, знаете… - он отчаянно пытался продолжать, но шутка явно скисала.
– О, да, трагедия будет еще та.
– Ну, с трагедией вы загнули. – Он опер локоть на диванную подушку и начал потирать лоб.
– Наверное.
– Но будет очень неприятно.
– Верно.
– Так что помалкивайте о моей чудесной воде из-под крана.
– Не сомневайтесь, буду.
Она нацарапала что-то в записной книжке.
– Что вы пишете?
– Просто напоминалку, чтобы случайно не проболтаться о вашем кухонном источнике, – сказала она, не поднимая глаз от страницы.
– Отлично.
– Вот видите, намного приятнее, когда мы говорим, а не сидим и фыркаем.
Он фыркнул в ответ.
Ей снова стало смешно. Но только немного. Потом она прикрыла рот, чтобы якобы прочистить горло, и сделала глоток воды.
***
Пятый
Он сел на диван, лениво клацая по кнопкам пульта, переключая каналы. Там определенно не было ничего хоть сколько-нибудь стоящего внимания, если только футбольный матч попадется… Может, ему удастся найти футбольное обозрение.
– Спасибо за чай, – вежливо улыбнулась социальный работник.
– Пожалуйста.
– Печенье сами пекли?
Он закатил глаза.
– Чертова упаковка перед вами, на кофейном столике.
– Да, верно. Так глупо с моей стороны.
Она пометила что-то в своей записной книжке.
– Ради бога, да что вы можете там записывать? Домашние печеньки не делают в упаковках?
Выдавив дежурную улыбку, она проигнорировала его комментарий.
– Как ваша работа?
– Хорошо, – вздохнул он.
– Вы ладите со своим начальником и коллегами?
– Да.
– Как вы считаете, вы можете…
– Слушайте, мисс Грейнджер, может, мы с вами будем общаться по электронной почте? Я буду каждый день писать вам по паре строк, чтобы вы знали, что я пока не покончил с собой?
– Пока? – ручка заскрипела по странице записной книжки еще более усердно.
– Твою ж мать, – неслышно пробормотал он. Плохой выбор слов. – Послушайте, я в порядке, ладно? Я справляюсь.
– Вы завели друзей?
Взгляд, который он бросил на нее, мог бы превратить горячий источник в глыбу льда.
– Завел ли я друзей? – прошипел он. – Это не мой первый ебаный день в детском саду. Я предположительно двадцатипятилетний мужик с университетским образованием. Так что мне не нужно, чтобы вы держали меня за ручку, утирали нос и присматривали, чтобы я не жрал зубную пасту.
– Я просто пытаюсь…
– Отвалите.
– К сожалению, моя работа не позволяет мне отвалить по вашему благодушному предложению.
Он зарычал, не в силах найти, что ответить, и продолжил клацать по кнопкам пульта.
– И как вы чувствуете себя в своей квартире? – Она ведь не перестанет, да?
– Хорошо.
О! Футбольное обозрение! Ну, теперь ее можно перетерпеть. Он поудобнее устроился на диване, а она поднялась и начала осматривать гостиную.
– У вас нет книг.
– Что? – Он на секунду оторвал глаза от телевизора, чтобы взглянуть на нее. Она стояла у пустого книжного шкафа.
– У вас есть книжный шкаф, но нет книг.
– Интересное наблюдение. А знаете, еще что? У меня есть мозги, но нет ебучих воспоминаний. Забавно, да?
– И все же вам стоит купить книги, – заметила она тихо.
– Я подумаю над этим. Сразу как вспомню, что мне нравится читать. Ой, погодите, этого никогда не будет. Жизнь – беспощадная сука, не правда ли? – он манерно растягивал слова.
– Ну, кажется, мне пора, – быстро сказала она, глядя на несуществующие часы.
– Верно. Спасибо, что заскочили. – Он даже не оторвал взгляда от телевизора.
– У вас есть моя визитка. На ней мой номер телефона. Если вам что-то понадобится, звоните.
– Хорошо.
– Мистер Малфорд?
– Ммм?
– Я… ээ… зайду на следующей неделе.
– Жду не дождусь, – пробормотал он.
Она аккуратно закрыла за собой дверь.
Он выключил телевизор и плотно прижал ладони к глазам. Сегодняшняя коротенькая перепалка с социальным работником была официально самым длинным разговором за прошедший месяц. Он обменивался дежурными любезностями с коллегами и слушал жалобы чистильщика обуви на правительство, но что касалось настоящего разговора с живым человеком… он случался только с ней. И обычно он вел себя как полный придурок. Вообще-то, она это заслужила. А не надо задавать такие идиотские вопросы! И все же… Он взял ее визитку, ровненько положил на ладонь и на секунду (только на секунду!) задумался, а не позвонить ли, чтобы извиниться, но тут же отверг эту мысль и решил вместо того прогуляться по парку.
Он шел к своей любимой парковой скамейке. Она была под раскидистым дубом, и с нее открывался умиротворяющий вид на небольшой прудик. Ему понравилось определять, какая скамейка будет любимой в этом парке. Ему вообще мучительно не хватало любимого в жизни. Как, например, он должен был узнать, какое у него любимое мороженое? Первый поход в магазин обернулся настоящим кошмаром. Выбор был до охерения велик! Только секция мороженого была так поразительно огромна, что он почти уже ушел и без мороженого вовсе. Но что-то в его голове утверждало, что он все-таки любит мороженое – как будто голос, который говорил, что мороженое – это вкусный, холодный десерт, который лучше всего есть, когда жарко или дерьмово на душе. И потому как за окном был последний день лета, он просто обязан купить мороженое. Но какое? У него не было ни единого воспоминания о том, как он ел мороженое, просто общее понятие, что МОРОЖЕНОЕ – ЭТО ХОРОШО. Так что он наугад выбрал клубничное. Хотя оно оказалось довольно вкусным, опыт был неприятный.
Со скамейкой дело обстояло иначе. Он знал, что парки – отличное место, чтобы сидеть и отдыхать, или играть с детьми, или гулять, но его совершенно не беспокоил тот факт, что воспоминания о Нортгейтском парке отсутствовали. В конце концов, согласно его официальной биографии, он только что переехал сюда. Так что выбор любимой скамейки был делом несложным. Скамеек в парке было семь. Он посидел на каждой, пока не определил, которая ему милее всего. И только.
Пока он смотрел на утиный пруд, мозг автоматически возвращался к тому же замкнутому кругу мыслей, которые изводили его весь последний месяц: непрекращающаяся борьба между отчаянной и бесполезной попыткой вспомнить забытое и принуждением задавать себе вопросы, на которые он мог ответить.
У меня есть семья? Сколько уток сейчас плавает в пруду? Где я родился? Сколько лебедей сейчас плавает в пруду? Был ли у меня лучший друг? Каково соотношение уток к лебедям? Во сколько лет я впервые поцеловался? Каково соотношение уток к селезням? А сколько мне, кстати говоря, сейчас лет? Хочу ли я пойти в бар и напиться до непотребного состояния?
Ооо, самый простой ответ из всех. Он встал, педантично разгладил складочки на брюках и покинул парк.