– Хорошо.
– Но ты скажешь мне, если…
– Обещаю.
Выражение его глаз в эту секунду заставило ее захотеть взять его за руку, совсем как раньше, накрыть его ладонь своей, погладить костяшки его пальцев… Вместо этого она сказала, что чай очень вкусный.
– Это она меня научила, – ответил он. – Она всегда сама его делала, вместо того, чтобы наколдовать или попросить домашних эльфов принести его.
В любом другом случае упоминание домашних эльфов из дома Малфоев исторгло бы из Гермионы длинную тираду о благосостоянии магических существ, но в данной ситуации она сочла это неуместным.
– Где она этому научилась? – спросила она. А лучше бы промолчала.
– Понятия не имею, – он отглотнул еще чая. – Вряд ли у тети Беллы.
Гермиона буквально одеревенела от этого имени. Она открыла рот, но закрыла его до того, как успела что-нибудь сказать.
– Если сожмешь пальцы вокруг чашки еще сильнее, она треснет.
– Наверное, – ответила она сквозь зубы.
– Вот поэтому у нас ничего не получится, Грейнджер.
Она ослабила хватку и попыталась, чтобы голос не выдал ее беспокойства.
– Ты это о чем?
– Почему ты так загрустила после пьесы? И утром, после того, как мы переспали?
– Потому что знала, что долго это продолжаться не может. Так или иначе, это должно было кончиться.
– Ты все еще так думаешь?
Она закусила одну щеку, думая, как бы лучше ответить. А, черт с ним, решила она. Можно и правду резануть.
– Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
– А как же твои гребаные друзья? Твоя семья?
Она не ответила. Но, очевидно, ее молчание стало самым красноречивым ответом.
– Ты полная дура, – резко сказал он голосом, полным презрения.
– Может и так.
Он что-то пробормотал под нос.
– Что?
– Ничего, – вздохнул он. – Послушай, мне нужно кое-что спросить у тебя.
– О чем? – она с подозрением посмотрела на него.
– О том, что со мной случилось.
– А я могу вести себя как сволочь, отвечая на вопросы?
Его брови поднялись так, что аж скрылись под волосами. Смешок сорвался с губ.
– Если пожелаешь, – ответил он.
– Хорошо. Тогда спрашивай.
– Во-первых, – начал он, глубоко вдохнув, – какому гребаному идиоту пришло в голову назвать меня Дрейк О. Малфорд?
Она улыбнулась в чашку, отчаянно пытаясь не рассмеяться.
– Я не могу тебе сказать.
– Это Дин Томас, верно?
– С чего ты взял?
– Потому что именно он пришел в больницу с тобой, когда я очнулся. И еще потому что он хренов идиот.
– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть твои подозрения, – сказала она, хотя была уверена, что ее полуулыбка выдала ее с потрохами.
– Справедливо. Кстати, это была попытка быть сволочью?
– Не совсем.
– Отлично. Потому что выглядело жалко.
– Я буду стараться лучше.
– Уж пожалуйста. Зачем ты принесла мне ту книгу?
– Шекспира? Я… я просто…
– И не пытайся скормить мне ту брехню про пустой книжный шкаф.
Она закатила глаза.
– Потому что я хотела, чтобы она у тебя была, придурок ты хренов.
– Уже лучше, – с одобрением кивнул он. – В следующий раз попробуй что-нибудь посильнее, чем «хренов придурок». – Если бы он хоть улыбнулся, говоря это, она бы поверила, что он шутит. – Дальше, – продолжил он, – когда ты заметила, что что-то… пошло не так с заклинанием.
– Ты пришел в себя после комы через двадцать три дня. Все остальные – через три месяца.
– Хм. – Казалось, он почти гордился этим обстоятельством.
– Кроме этого в первые недели никаких других признаков я не заметила. В основном, потому что ты был изрядной скотиной и не желал со мной разговаривать.
– Лучше. Но не намного. А когда ты заметила, что все идет не совсем правильно, почему просто не наложила заклинание еще раз? Или не заставила кого-нибудь из Министерства это сделать?
– Потому что не знала, как это отразится на тебе.
– Я бы не смог снова использовать Окклюменцию. Все бы сработало на ура.
– Я не знала, что ты использовал Окклюменцию в первый раз, идиот.
– Так почему ты, к чертям, боялась, что со мной что-то произойдет?
– Я не знаю, – она почти кричала. – Но могло стать хуже.
– Хуже, чем что? – тон его голоса тоже поднялся. – Грейнджер, я, блять, был готов себя убить.
– Да знаю я! Почему, думаешь, я обратила заклинание?
– Ты, блять, не очень-то торопилась!
– Я не знала, было ли это лучшим решением. Мне нужно было провести исследование до того, как я…
– Блять, исследование?! Конечно, Гермиона Грейнджер должна была провести хреново исследование!
Было четко видно, как вены пульсируют на его бледной шее.
– А что ты, блин, предпочел бы, чтобы я сделала? Просто ткнула в первое попавшееся решение и скрестила пальцы на удачу, надеясь, что еще больше тебе не наврежу?
– Тебе-то какая была разница?
– Это самый тупой вопрос, который ты только мог задать, – закричала она, поднимаясь со стула.
– Почему? – его стул перевернулся на спинку, когда он поднялся напротив нее.
– Потому что ты знаешь, что я к тебе чувствовала, тупая ты скотина!
– А почему ты это чувствовала?
– Потому что… я… я… я просто чувствовала, понятно? И ты это тоже ко мне чувствовал. И не притворяйся, как будто это не правда! – она все еще кричала.
– Я Драко, блять, Малфой! – заорал он в ответ.
– И, блять, что?!
– И ты не видела меня в нем, верно? Ты смотрела на меня, как на Дрейка Малфорда, – не вопрос, обвинение.
– Естественно, – ответила она. Казалось, гнев заполнял все ее тело. – А как иначе? Ты не вел себя, как Драко Малфой. Ты говорил со мной по-доброму. Ты… смотрел на меня, как будто… как будто…
– Как будто что?
– Как будто я была человеком, а не куском дерьма, прилипшим к твоей подошве. – Слезы стали обжигать уголки глаз.
– Я не Дрейк Малфорд, – прошипел он ей. – Тебе придется это понять.
– Тогда ты и не Драко Малфой, – сказала она, утирая глаза салфеткой. – Потому что ты до сих пор смотришь на меня, как на человека. Потому что всего несколько минут назад мы разговаривали, как обычные люди. Потому что ты…
– Блять, Грейнджер, – сказал он, пересекая кухню. – Сколько еще это будет продолжаться?
– Что? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Игнорировала тебя? Так я с этим прекрасно справлялась, до того, как ты меня сюда пригласил, непроходимая ты сволочь! Ты приготовил мне чай и яблочный пирог! Я не знала, что ты все еще хранишь листок из того блокнота! Я не пыталась написать тебе! Это ты послал мне ту бумажную розу на Рождество! Так что если ты хотел забыть это все, то как-то очень странно ты это пытаешься сделать!
– Да не могу я забыть об этом, Грейнджер! Я это, блять, тебе и пытаюсь объяснить! Я не могу забыть о том, что произошло!
– Какая ирония, верно? – огрызнулась она. – Учитывая, как отчаянно ты хотел все вспомнить еще несколько месяцев назад.
С его губ сорвался короткий лающий смешок.
– Ну, хотя бы ты наконец смогла повести себя как сволочь.
– Я не извинюсь.
– А я и не прошу, – хрипло отозвался он.
– Так о чем ты меня просишь? Я не понимаю, Драко! Найди тут хоть какой-нибудь гребаный смысл! – Она скинула чашку со стола, и та кусочками разлетелась о плиточный пол.
Он ничего не сказал, только быстро пересек кухню в ее направлении, керамические черепки прохрустели под подошвами его ботинок. Он схватил ее за руки, впившись пальцами в плоть так сильно, что она знала – останутся синяки. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы не дать страху отразиться в ее глазах. Мышцы напряглись, когда он усилил хватку, и тут же расслабились, когда он прижал ее к себе и накрыл ее губы своими.
Он был жесток и настойчив. Его горячее дыхание скользило по ее носу, его руки запутались в ее волосах. Она ощутила, как его язык скользнул в ее рот, а тело прижалось ближе. Его рука скользнула вниз по спине и оказалась на бедре. Низкий стон вырвался из его горла за секунду до того, как он сам оттолкнул ее, задыхающийся, покрасневший и, очевидно, возбужденный.