========== Глава 5. Что ни делается - все к лучшему ==========
Четверг
– Добрый вечер, мистер Малфорд.
– Ну что ж, и вам доброго вечера, мисс Грейнджер, – едва сдерживая смех, поздоровался он. – Господи, да ваши волосы явно плохо ладят с дождем. – Он все-таки усмехнулся, когда она потянулась к голове, в яростной попытке пригладить этот кавардак. В попытке, кстати, бесполезной. Она пробормотала что-то себе под нос.
– Что, простите? – он не смог сдержать еще одну усмешку.
– Ничего, – сквозь зубы прошипела она.
– Вы так и собираетесь стоять тут и заливать мою и без того неприглядную прихожую или все-таки войдете?
– Вашу и без того неприглядную прихожую или вашу гостиную. Выбирайте, – ее слова снова больше напоминали шипение змеи. – Или вы можете дать мне полотенце. Если, конечно, не боитесь, что я замараю его своей грязнокр… грязной влажной кожей.
– Знаете, наверное, мое полотенце будет грязным, если вы его используете, но видите, какая штука, есть такая замечательная машина: кладете в нее грязные вещи, а достаете уже чистые! – довольный, сказал он, шагая в другую комнату. – Прямо магия какая-то, мисс Грейнджер! – с мордой нализавшегося валерьянки кота добавил он, вручая ей полотенце, широкую футболку и спортивные шорты.
– Это еще что? – с подозрением спросила она.
Он закатил глаза.
– Это называется сухая одежда. Я что, действительно должен вам объяснять ее концепцию? Потому что я могу. Конечно, если вы предпочтете остаться в своем промокшем до нитки костюме, то тоже сможете быть моим гостем. Но, правда, в этом случае я попрошу вас не садиться на мой диван.
– Спасибо, – пробормотала она сквозь зубы, весьма смущенная и раздосадованная.
– Не за что. Можете переодеться в ванной. – Рукой он указал назад, вглубь квартиры. – Когда вы выйдете, я могу рассказать о концепции зонтиков, если пожелаете. Изумительные изобретения, эти зонтики. Немного менее волшебные, чем стиральные машины, но все равно символизирующие победу человечества над первобытными силами природы.
– Я знаю, что такое зонтики, – прокричала она из-за двери ванной, и ему представилось ее насупленное личико. – Я просто не знала, что пойдет дождь.
– Вот оно что, – отозвался он. – Тогда я полагаю, нам стоит обсудить кое-что под названием «прогноз погоды». Знаете, такой интересный вид предсказаний, который мы изобрели.
– Как вы это назвали? – спросила она, приоткрыв дверь ванной.
– Прогноз погоды. П-Р-О-Г-Н-О-З.
– Нет-нет, как вы его потом описали?
– Почти уверен, что назвал его «видом предсказаний». Вы пытаетесь запомнить точную формулировку, потому что хотите записать ее в свою книжку, когда выйдете?
– Эмм… да. Я сейчас.
– Да не торопитесь. Я все равно никуда не ухожу.
Он пошел на кухню и начал заваривать чай, отчаянно пытаясь не думать о том, что она в данный момент полуголая в его ванной. А еще ему мучительно хотелось понять, почему его разум был так взбудоражен этой мыслью. Конечно, объяснил он сам себе, это, скорее всего, из-за того, что у него давно не было женщины. По крайней мере, два месяца, но кто знает, как давно, в самом деле? Как и обо всем теперь, он имел общее представление о том, как это – заниматься сексом – удивительно приятно, – тем не менее, у него не было настоящих воспоминаний о том, как он занимался сексом с кем-либо. И то, что он сейчас представлял себе это самое «времяпрепровождение» именно с мисс Грейнджер, было лишь результатом его долгого воздержания и того, что она сейчас переодевалась в его ванной. Ну, может быть, еще того, что она была довольно красива. Чайник начал свистеть, словно сигнал поезда, который велел ему сойти на этой станции и прервать путешествие своих размышлений. С облегчением он залил горячую воду в заварочный чайник и бросил туда металлическое ситечко с чаем.
– У вас не найдется пакета, чтобы сложить это? – спросила она. Под «этим» подразумевалась ее вымокшая до нитки одежда, скатанная в клубок и лежащая на его скомканном банном полотенце.
Его беговые шорты доходили ей до колен. Его футболка – до середины бедра. Даже в такой мешковатой одежде он мог видеть изгибы ее тела. Он заставил себя посмотреть на ее лицо, ставшее рубиново-красным. Затем быстро отвернулся и стал рыться в шкафу в поисках пакета.
– Я бы… эм… предложил вам положить костюм в сушку, – сказал он, – но… эм… для него, наверное, подходит только сухая чистка. Не хотелось бы его испортить. А, вот и пакет.
– Да, верно. Спасибо.
На голове у нее по-прежнему был бардак. Умиляющий такой бардак… Он пытался не улыбаться, пока разливал чай по чашкам.
– Почему бы вам не пойти в гостиную? Кажется, вы больше не представляете непосредственной угрозы для моего дивана.
– Да уж. – Она мельком посмотрела на него, но с кухни не ушла. Наверное, все еще злится из-за его изучающего взгляда, заключил он.
– Сейчас принесу чай и лепешки.
– Лепешки? – она удивленно приподняла бровь.
– Да. И даже не из упаковки.
– Вы что, на самом деле испекли лепешки, мистер Малфорд?
– Нет. Купил их в кондитерской, она ниже по улице. Но все-таки они не из упаковки.
Она чуть улыбнулась и забрала у него чашки. Он прошел за ней в гостиную, взяв тарелку с лепешками. Она поставила чашки на вытащенные им подставки и начала рыться в своей холщовой сумке.
– Хорошо, что вы взяли ее вместо вашего кожаного кейса, – сказал он, усаживаясь на диван.
– И да, и нет, – пробормотала она, изучая мокрый ком, который до недавнего времени был ее записной книжкой.
Он обеспокоенно вздохнул. Нет, слишком наигранно.
– Записная книжка! Ценная, просто бесценная записная книжка! Все ваши потрясающие наблюдения о том, положил ли я левую ногу на правую или наоборот! И все это пропало! Право, жестока с нами мать-природа!
– К вашему сведению, – сказала она ледяным голосом, – я всегда делаю резервные копии своих отчетов сразу после наших встреч. Так что все мои наблюдения в целости и сохранности.
– Ох, ну, слава Богу! А то я уж разволновался.
– Ага, уверена. Эм… могу я позаимствовать у вас ручку и бумагу?
– Определенно нет. – Он налил в чай немного молока.
– Ну не будьте вы сволочью.
– Без шансов.
– Мистер Малфорд… – начала она, повышая голос.
– Если я дам вам ручку и бумагу, что вы будете делать? – быстро прервал ее он.
Она посмотрела на него, как на маленького, довольно глупого ребенка.
– Я буду записывать, – медленно сказала она, четко произнося каждое слово.
– Именно. То, чего я и боялся.
– Вы не могли бы просто…
– Мисс Грейнджер, – снова прервал он, потянувшись за лепешкой, – если вы начнете записывать, то это станет встречей с моим социальным работником.
– Я не понимаю, что вы…
– В противном же случае, – продолжил он, макая лепешку в чай и намеренно избегая взгляда в глаза, – это будет просто встречей.
Он ожидал обличительную саркастическую отповедь о том, что она «тут вообще-то работает, мистер Малфорд», но вместо этого она тоже потянулась за лепешкой, а потом еле слышно сказала мягким голосом:
– Тогда ладно.
– Отлично, – довольно улыбнулся он. – Так как прошел твой день?
– Мой день? – кажется, вопрос вогнал ее в ступор, но она быстро реабилитировалась: – Отлично. Ну, кроме той части, где я попала под проливной дождь.
– Да, такая жалость.
– А ваш день как, мистер Малфорд?
– О, нет, нет, так не пойдет. Ты не можешь называть меня так, если просто пришла со мной встретиться.
– И как мне тогда называть вас? Тебя… Объект?
Он искренне усмехнулся.
– Туше.
Она улыбнулась. Немного нервно, но во всю ширину рта.
– Я настаиваю на использовании моего полного имени: Дрейк Октавиус Малфорд.
– Октавиус? Они серьезно назвали тебя Дрейк О. Малфорд*? – Она потерла виски.
– Это не просто так, верно?
– Ты даже не представляешь… – пробормотала она.
– Что ты имеешь в виду?