Гуляйбабка подождал, пока смолкнут крики "зиг хайль", и продолжал:
- Наше "Благотворительное единение", к сожалению, маленькое. Оно не могло прислать вам столько куропаток, сколько прислал фюрер. Поэтому я вручаю вам в лице господина начальника гарнизона символический подарок - русского рябчика в жареном виде! - Гуляйбабка достал из своего портфеля ворону в пергаментной бумаге, тряхнул ее за ноги: - Пусть этот рябчик вдохновит вас на борьбу с вашими кровными врагами!
Пока начальник гарнизона произносил ответную речь, генерал Шпиц отвел Гуляйбабку в сторону и сказал:
- Сейчас эта сухая жердь поведет нас угощать нашими же воронами. Откажитесь, сославшись на что-нибудь. Я не выдержу. Меня тут же вывернет наизнанку от этой дряни.
- Что вы, господин генерал. Как можно отказаться от куропаток фюрера. Это же политический скандал. Этим может заинтересоваться гестапо. Пышный обед в честь делегации с московского фронта запланирован корреспондентом "Фелькишер беобахтер" для репортажа.
- Черт бы обедал с этим корреспондентом! - выругался генерал и повернул к столу, с которого волком смотрел облепленный снегом фюрер.
...Туалет гарнизонной гостиницы был закрыт всю ночь. Там ревел медведем генерал Шпиц. После "куропатки фюрера" его выворачивало наизнанку. Он уснул только перед рассветом, но поспать ему не удалось. В шестом часу его разбудил адъютант:
- Господин генерал! К вам на прием рвется командир сводного батальона, которому вчера вручали подарки. В руках у него необщипанная ворона.
- Какая еще ворона? Что за чушь!
- Не могу знать, господин генерал. Он взбешен и заявляет, что такая ворона обнаружена почти в каждом третьем ящике и что якобы это подорвало моральный дух батальона.
- Кошмар! - воскликнул генерал. - Этого мне еще недоставало. Где Гуляйбабка?
- Спит в своем номере, господин генерал.
- Разбудите и срочно ко мне!
- Слушаюсь, мой генерал!
Гуляйбабка явился тотчас в полном сборе, будто и не был вчера на приеме. Генерал сразу же подступил к нему:
- Господин личный представитель президента. Я требую объяснить: почему чуть ли не в каждом третьем ящике куропаток оказалась необщипанная ворона? Вы что, это сделали нарочно? Чтоб погубить меня?
- Господин генерал, вы меня незаслуженно обижаете. Я предан вам до конца. Что касается каких-то необщипанных ворон, то я никакого злого умысла тут не вижу. Это вполне могло быть, господин генерал. Ведь мы так спешили! Ворон надо было убить, общипать, опалить, выпотрошить, зажарить... а людей в помощь моей команде, сохраняя секретность, вы изволили не дать.
- Все это так, но найденные в ящиках эти необщипанные стервы могут привести нас к катастрофе. Помилуй бог, если о них узнает личный борзописец Геббельса.
- Господин генерал, не волнуйтесь, улетайте себе спокойно. Необщипанных ворон и борзописца Геббельса я беру на себя.
Шпиц трясущимися от волнения руками отцепил со своего облеванного мундира Железный крест и протянул его Гуляйбабке:
- Возьмите. Это все, чем я могу вас отблагодарить за выручку. И, пожалуйста, укажите мне запасной выход. Я не хочу встречаться со скандальным хамом и видеть в его руках эту мерзкую "куропатку". Я могу остаться окончательно без нутра.
Гуляйбабка понимающе поклонился и взял обессиленного генерала под локоток:
- Рад проводить вас. Прошу!
27. КОМАНДИР СВОДНОГО БАТАЛЬОНА МАЙОР ФОН КРАБ ОПРОВЕРГАЕТ СОБСТВЕННУЮ ЖАЛОБУ
Тотчас, как только генерал-майор фон Шпиц покинул через запасной выход демянскую гостиницу и спешно отправился на аэродром, Гуляйбабка занялся жалобщиком, осмелившимся поднять скандал по поводу подарка фюрера. Это был высокий, стройный офицер с проседью в висках (очевидно, от потрясений на фронте), назвавший себя командиром сводного батальона майором фон Крабом. Шинель на нем являла довольно-таки жалкий вид. Местами ее продырявили осколки, местами проел огонь костров. Полы пообтрепались. Словом, посмотрев на шинель, любой мог сказать: "А ты, голубчик, бывалый гусь. Война тебя била, била и недобила". В левой руке (правую господин майор где-то потерял) он держал необщипанную, уже начавшую протухать ворону.
- Подойдите ближе, господин майор, - сказал Гуляйбабка, сидя за генеральским столом, где со вчерашнего вечера еще стояли бутылки и тарелки с закуской. - Подойдите и изложите мне, офицеру гестапо, свою жалобу.
Майор отмолотил по паркету несколько шагов и, вытянувшись, заговорил:
- Господин офицер! Я очень рад, что имею честь изложить свою жалобу вам, офицеру гестапо. Моя жалоба касается не собственного живота или живота солдата. Она, по моему убеждению, имеет политическую окраску.
- Без преамбул, господин майор. Говорите короче. Я вижу в ваших руках не "Майн кампф" фюрера, а дохлую ворону.
- Об этой вороне и пойдет речь, господин офицер. В некоторых ящиках с куропатками фюрера при вскрытии мною были обнаружены вот эти вороны. Я считаю...
- Вы считаете, - прервал жалобщика Гуляйбабка, - что этих паршивых ворон подложил вам сам фюрер?
- Я так не думаю, господин офицер.
- Не думаете? - вскочил Гуляйбабка. - А что говорите? Вы не отдаете отчет своим словам. Вы предатель и изменник! Вы бросили тень на фюрера, на его подарок! Я вас расстреляю, как провокатора и негодяя!
Гуляйбабка выхватил ворону и, размахнувшись, ударил ею по лицу помертвевшего майора.
- Гад! Красный провокатор! Сейчас же садитесь за стол и пишите в двух экземплярах под копирку.
- Есть, господин офицер! - кинулся за стол жалобщик. - Что прикажете написать?
- Пиши! Я, командир батальона, собранного из разбитых под Демянском дивизий, майор фон Краб, торжественно заявляю, что никаких ворон в ящиках с подарками фюрера не было. Написали "не было"?
- Есть! Написал.
- Пишите дальше. Я, майор фон Краб, лично ел не ворон, а жареных куропаток, в которых я прекрасно разбираюсь. Куропатки фюрера были очень вкусными и жирными. Написали "жирными"?