Она перехватила клинок поудобнее и замахнулась, намереваясь воткнуть его в лежащую перед ней девочку.
Инна вскрикнула от ужаса и попятилась, затем, осознав, что сейчас должно произойти, наоборот, шагнула вперед и умоляюще произнесла:
- Постойте, что Вы делаете, не надо! Я лучше останусь снаружи.
Старуха остановилась:
- Ты не понимаешь, - громогласно возвестила она, - Ты должна войти. Я так долго тебя искала с тех пор, как твоя мать разбила зеркало. Я не могу больше ждать, время поедает луну. А тебе еще нужно многому научиться. И вспомнить…
Она вновь замахнулась, а Инна зажмурилась, не в силах смотреть на происходящее.
Кто-то легонько похлопал ее по плечу, и девушка подпрыгнула от ужаса.
- Конечная остановка, - кондукторша улыбнулась и пошла дальше по проходу к своему месту.
Девушка поднялась с сиденья, сонно хлопая глазами. За стеклом маячили дома, в окнах которых прыгали солнечные зайчики. Подстриженные деревья стройными рядами толпились вдоль дороги. Мимо пробегали машины, подмигивали фарами и радостно рычали, и все было замечательно в своей обычной суете.
- Ну, и сон, - подумала Инна и зашагала к дому. Она не заметила, что на один из ее каблуков нанизан желтый осенний лист.
А старуха не находила места от ярости. Она воткнула клинок в столешницу и с отчаяньем и злостью смотрела в большое зеркало, прислоненное к стене, в котором теперь отражалась сама. Ребенок, лежащий на столе, едва заметно пошевелился, и старуха занесла руку для удара. Гнев требовал выхода, но она сдержалась. Если она ненароком прибьет девчонку, пользы не будет никакой. Она задумалась, подошла к стене и сняла с полки небольшую запыленную шкатулку, а затем водрузила ее на стол, рядом с девочкой, все еще опутанной сдерживающими чарами. За всю свою долгую жизнь старуха ни разу не открывала шкатулку, потому что это было очень опасно. Но теперь у нее не оставалось выбора. Ключ, согретый теплом ее тела, с трудом повернулся в замке, но шкатулка не открылась. Вместо этого на крышке образовалось углубление, напоминающее оскаленный рот с острыми зубами. Дух, охраняющий содержимое, требовал платы. Старуха досадливо поморщилась, вытащила клинок и отрезала у себя прядь волос, а затем бросила ее на крышку шкатулки. Рот громко зачавкал, но крышка не сдвинулась ни на дюйм. Тогда старуха полоснула острым лезвием по ладони и добавила к подношению несколько капель крови.
Только после этого дух позволил открыть крышку. Внутри клубилась чернильная тьма, которая плавно приподнялась над шкатулкой. На внутренней стороне крышки были вырезаны символы языка древних, ушедших в гордианский мрак. Старуха больше не колебалась, она громко произнесла заклинание, начиная с последнего символа в обратной последовательности. С каждым словом от тьмы отделялся кусок, из которых затем образовалось угловатое, странно перекрученное существо размером с небольшую кошку. Оно приблизилось к ведьме и замерло перед ней абсолютно неподвижно, лишь алые искры мерцали в ее миндалевидных глазах.
- Найди Фелизу, - твердо проговорила старуха и, не глядя, ткнула клинком в лежащего на столе ребенка.
Лезвие угодило в плечо, девочка скорчилась от боли и захныкала, а старуха выдернула клинок и подставила под рану одну из плошек, где все еще тлели угли. Как только кровь соприкоснулась с огнем, все остальные плошки ярко вспыхнули и погасли. Едкий дым заполнил помещение, тонкими язычками потянулся во все стороны. А в центре зеркала образовалось небольшое отверстие, через которое виднелся осенний лес. Если бы старуха убила девочку, то открылся бы весь проем, но для задуманного ей хватило и этого. Тварь из шкатулки потянулась к зеркалу и юркнула в щель. Старуха облегченно вздохнула. Теперь оставалось только ждать.
«Ох, уж, эти бессонные ночи – наши непрожитые дни», - любил говаривать наставник Инны, и девушка была с ним полностью согласна. Она вернулась домой и, не раздеваясь, плюхнулась на кровать. Затем включила телевизор и укрыла ноги коричневым пледом. На экране ведущие пили ароматный кофе, болтали об утренних новостях, чередуясь с рекламными блоками, а Инна сладко спала, прижимая к себе телевизионный пульт. Она не знала, что по тропке неровными скачками движется непонятное существо, принюхиваясь к обрывкам мыслей, оставленных девушкой.