Итак, Хазария пользовалась известностью и в буквальном, и в метафорическом смысле среди вождей религиозной иерархии восточного еврейства; но в то же время на хазар поглядывали с опаской - как по этническим причинам, а также из-за того, что подозревала их в склонности к караимской ереси. Еврейский автор XI века Яфет ибн Али, сам караим, объясняет слово "мамзер" ("побочный ребенок"), приводя в пример хазар, ставших иудеями, не принадлежа к еврейскому народу. Его современник, Якоб бен Рубен, выражает противоположное настроение, говоря о хазарах как о "единственном народе, не влачащем ярмо изгнания, великих воинах, не платящих дани неевреям".
Обобщая дошедшие до нас еврейские источники о хазарах, чувствуешь, что их современниками владели смешанные чувства: энтузиазм, скепсис и, главное, недоумение. Воинственные тюрки-иудеи казались, наверное, раввинам невидалью, вроде единорога, подвергнутого обрезанию. За тысячу лет существования Диаспоры евреи забыли, что значит иметь царя и страну; мессия был для них реальнее кагана.
В качестве постскриптума к арабским и еврейским источникам, относящимся к Обращению, следует отметить, что всем им предшествует первый из христианских источников. В неустановленное время, но, очевидно, до 864 г. вестфальский монах Христиан Друтмар из Аквитании написал на латыни трактат "Пояснения к Евангелию от Матфея", в котором обмолвился, что "существует народ под небом там, где не найти ни одного христианина, зовущийся Гог и Магог, и народ этот гунны; одно его племя, под именем газары, обрезано и исповедует во всей полноте иудаизм". Это - примечание к словам из Евангелия от Матфея*, как будто не имеющее к нему ни малейшего отношения; более эта тема в трактате не поднимается.
* 24 Матф. 14: "И проповедано будет сие Евангелие Царствия по веси вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец".
9
Примерно тогда же, когда Друтмар записал то, то что знал понаслышке об иудеях-хазарах, один знаменитый христианский миссионер пытался по поручению византийского императора обратить их в христианство. Это был сам святой Кирилл, "апостол славян", которому приписывают изобретение славянского алфавита - кириллицы. Ему и его старшему брату святому Мефодию император Михаил III доверил по совету патриарха Фотия (видимо, человека хазарского происхождения, ибо известно, что однажды император обозвал его в гневе "хазарской мордой") эту и другие прозелитские миссии.
Миссионерские усилия Кирилла, увенчавшиеся успехом среди славянских народов Восточной Европы, у хазар пропали даром. Он достиг их земель через крымский Херсон, где, как считается, провел полгода, изучая еврейский язык, готовясь к миссии; затем добрался "хазарским путем" - через волок между Доном и Волгой - до Итиля, а оттуда отправился по берегу Каспийского моря (точно не говорится, куда именно) на встречу с каганом. Последовали обычные теологические диспуты, мало подействовавшие на хазарских иудеев [61]. Даже льстивое "Житие Константина" (в крещении Кирилла) признает всего лишь, что Кирилл произвел на кагана хорошее впечатление, добился крещения нескольких человек и освобождения двухсот пленных христиан, отпущенных каганом в качестве жеста доброй воли. Это было наименьшее, что тот мог сделать для императорского посланца, добиравшегося до него с такими трудами.
Дополнительный свет проливают на эти события знатоки славянской филологии. Традиция приписывает Кириллу изобретение не только кириллицы, но и глаголического алфавита, который, по утверждению Барона, "использовался до XVII в. в Хорватии. Из еврейского алфавита он заимствовал не менее одиннадцати букв, отчасти представляющих славянские звуки, что давно признано" (Это буквы А Б В Г Е К П Р С Ш Т) [62]. Так получает еще одно подтверждение гипотеза о влиянии еврейского алфавита на распространение грамотности среди соседей хазар.
III
УПАДОК
1
Как пишет Д.Синор (110), "во второй половине VIII в. хазарская империя достигла зенита славы". Речь идет о промежутке времени между обращением Булана в иудаизм и религиозной реформой при Обадии. Из этого не следует, что хазары были обязаны своим успехом иудейской религии. Дело обстояло, скорее, наоборот: они могли позволить себе стать иудеями, потому что были сильны в экономическом и в военном отношении.
Живым символом их могущества был император Лев Хазар, правивший в Византии в 775-780 гг., прозванный так по матери, хазарской принцессе Чичак, создательнице новой придворной моды. Как мы помним, ее замужество состоялось вскоре после крупной победы хазар над мусульманами в битве при Ардебиле, упомянутой в письме Иосифа и в других источниках. Как замечает Данлоп, "эти два события, скорее всего, не связаны одно с другим" (37; 177).
Однако в обстановке шпионажа и интриг, свойственных тому периоду, династические браки и помолвки могли представлять опасность. Они то и дело оказывались причинами или предлогами для войн. Начало этой тенденции положил еще Аттила, прежний владыка хазар. По преданию в 450 г. Аттила получил послание, а также обручальное кольцо от Гонории, сестры западно-римского императора Валентиниана III. Сия романтичная и одновременно властолюбивая особа умоляла вождя гуннов спасти ее от судьбы, лучше которой даже смерть, насильственного брака с престарелым сенатором - и в подтверждение мольбы прислала кольцо. Аттила не замедлил объявить ее своей невестой и потребовать в качестве приданого половину Империи; Валентиниан отказался, и тогда Аттила вторгся в Галлию.
В хазарской истории отмечено несколько вариаций этой квазиархитипической истории. Мы помним, как разгневан был царь булгар насильственным увозом его дочери и что именно этот инцидент вынудил его обратиться к халифу с просьбой построить ему крепость - форпост для противостояния хазарам. Если верить арабским источникам, похожие инциденты (хоть и с другими подробностями) привели в конце VIII века, после продолжительного периода мира, к возникновению новых хазарско-мусульманских войн.
Ат-Табари пишет, что в 798 г.* халиф приказал наместнику Армении укрепить границу с хазарами женитьбой на дочери кагана. Наместник этот происходил из могущественного рода Бармесидов (в памяти возникает принц из "Тысячи и одной ночи", пригласивший нищего на пир, где на столе красовались одни богатые крышки, а под ними было пусто...). Бармесид согласился, и к нему доставили хазарскую принцессу вместе со свитой и роскошной кавалькадой (см. I, 10). Однако она умерла при родах, новорожденный тоже не выжил; ее придворные, вернувшись в Хазарию, нашептали кагану, что ее отравили. Каган тут же вторгся в Армению и захватил (согласно двум арабским источникам) (37; 181) 50 тысяч пленных. Халифу пришлось выпустить из тюрем тысячи преступников и вооружить их, чтобы противостоять хазарскому нападению.