Повелитель сделал вид, что последнюю фразу не расслышал и спросил: - Что говорят пленные? Сколько людей удалось собрать султану?
- Чаухан, его армия разрослась. Он набирает воинов из любых кочевых племен. Не отказывает никому. Единственное условие, которое выставляется им - полное повиновение командирам. Сейчас в распоряжении Муххамеда уже *сто пятьдесят тысяч мамлюков и наемников, столько же лошадей и двести боевых слонов.
- Откуда слоны у султана? - удивился раджа.
- Набрал из покоренных им княжеств.
Притхвираджа снова вдохнул в себя смесь и замолчал... На террасе показался доверенный шудра и прервал его размышления: - Всемогущий, во дворец прибыл гонец с личным посланием для вас, - он с поклоном поднес свиток радже. Тот нехотя развернул его. Через секунды лицо Чаухана стало чернее тучи.
- Прочти, - он нервно кинул свиток на колени Мукешу.
Тот прочитал вслух: - Неверный пес, через два восхода солнца я обезглавлю тебя. Готовься к поражению.
Чаухан вскочил с места и неистово закричал: - Убить гонца, немедленно!
Мукеш вскочил следом.
- Я хочу видеть его мучения! Прикажи привести слона! - отдал он распоряжение шудре.
- Куда, к фонтану, мой господин? - слуга замешкался от удивления.
- Нет. Мы выйдем во внутренний двор. Поторопи людей. Пусть вынесут кресла для нас и подготовятся к казни.
Чаухан, как маятник, заходил взад - вперед по террасе, затем бросил военачальнику:
- Спускаемся, - перепрыгивая сразу через три ступени лестницы, он выбежал во двор, где уже суетились шудры. Зная норов своего господина, они вовремя успели вынести кресла. Чаухан, запыхавшись, плюхнулся на мягкое сиденье и наблюдал как через арку, служащую проходом во двор, неспешно шел старый слон. Следом рабы несли помост. Мукеш сел по правую руку от раджи и помалкивал, погрузившись в размышления о будущей войне, но быстро очнулся от жуткого крика гонца. Слон, по команде погонщика, немедленно расправился с заранее обреченным на смерть мамлюком. Раджа встал и направился в свои покои. Казнь не принесла ему удовлетворения. Задетое самолюбие кипело еще сильнее.
- Готовься к сражению, - кинул он военачальнику на ходу.
По дороге в гарнизон тот успел заскочить домой и сообщить Алине, что главная война, к которой он так тщательно готовился, началась. Она спокойно выслушала его, закрыла глаза, помолчала с минуту, затем прошептала информацию, которая предназначалась только для его ушей. Теперь он знал, как действовать, и что произойдет дальше...
------------------
* Сколько людей, всадников и боевых слонов было у султана, доподлинно неизвестно. В исторических документах не сохранилось численности армий Муххамеда Гури и Притхвираджи.
***
В небе над Тханисаром - столицей маленького соседнего княжества Харши, расположенного неподалеку от земель Притхвираджи, всходило солнце. Несколько тысяч пехотинцев из трех объединенных армий, равномерно распределенных между "ходячими танками" - один полностью экипированный слон на пятьдесят человек, и сто тысяч конных лучников построились в линию в долине на подступах к городу.
Притхвираджа расположил армию по собственному усмотрению, и Мукеш не стал делать ему никаких замечаний. Во всеобщей суматохе подготовки к бою ему удалось сделать главное, незаметно доставить к месту сражения артиллерию и спрятать её от чужих глаз.
Чаухан, к удивлению раджпутов, облачился в новый халат шафранового цвета, надел мор - тюрбан, украшенный рубинами, и наручи. Внешний вид повелителя показывал, что он приготовился к последней в своей жизни схватке с врагом. К тому же, он заметно нервничал. Утреннее омовение и медитация не помогли. Ему никак не удавалось сосредоточиться и забыть кошмар сегодняшней ночи: царица нагов - Манаса крепко обвила его холодным телом, головой прижалась к левой стороне груди, выпустила из пасти черный раздвоенный язык и прошипела: - "Рука Кутб уд-Дина..., Кутб уд-Дин..., Дин..., Дин..., остерегайся его...".
Чаухан подозвал к себе Мукеша и, плохо скрывая волнение, заметил: - У Гури огромное количество мамлюков.
- Я говорил тебе, повелитель, но ты не верил.
- Но я не вижу слонов у Гури. Наверное, у него их нет.
- Возможно, что их спрятали в лесу, мой повелитель. Давай подождем, пусть воины султана первым начнут атаку, а мы еще раз попросим Шиву и Арджуну пустить с небес золотые стрелы и поразить врагов.
Чаухан промолчал в ответ. Он не захотел рассказывать собственный сон воечальнику...
... Айбак, командующий боем, тоже не торопился. Напряжение обеих армий росло...
- Началось! - вдруг крикнул Мукеш, опустил на лицо стальные косички, подал знак лучникам и, подняв меч, поскакал с Чауханом вдоль строя, к которому присоединились раджупы Харши и Мелеси Панджвана. Махараджа явно нервничал - бесконечно дергал за узду скакуна, то ускоряя, то замедляя темп. Мукеш, напротив, был спокоен, как никогда, и крикнул повелителю: - Пора, подайте знак кшатриям!
Махараджа высоко поднял меч и угрожающе махнул им несколько раз.
- Мар, - закричали раджпуты, - мар Гури, мар... Не отдадим афганцу наши земли! - и забряцали оружием в знак поддержки Притхвираджи.
Со стороны неприятеля раздался жуткий вой, первые ряды мамлюков Муххамеда расступились и конные лучники рванулись вперед. Они метко прицеливались и стреляли в самый низ слоновьих ног, быстро маневрируя на поле боя. Стальные кольчуги, надетые на животных, доходили только до колен, оставляя открытыми нижнюю часть ног, и не защищали их от стрел. Это был промах. Пехота, в задачу которой входило тщательно охранять ноги животных, все же, пропустила несколько стрел. Слоны Чаухана ревели от боли, крутились на месте и отказывались слушать команды. Медные ракеты с разрывными бронзовыми наконечниками, выпущенные раджпутскими лучниками, хоть достигали цели, но на место убитых вставали всё новые и новые полчища мамлюков. Их не страшили и оглушительные взрывы куда более мощных бронзовых гранат, разящих сразу по несколько воинов передней линии своими осколками. С криками и ржанием падали на траву люди и кони, но их место в строю занимали скачущие сзади конные мамлюки.
"У воинов Муххамеда новые, более тяжелые стрелы, - заметил Мукеш, - Афганец продумал наступление...".
Вслед за конницей султана в бой ринулась пехота. Конные раджпуты неистово рубили головы мамлюкам и старались держать строй не слишком плотным, чтобы можно было пропустить сквозь него пехотинцев. Им удалось сделать коридор. Пехотинцы, прикрываясь щитами от стрел неприятеля и подгоняемые офицерами, сидящими в боевых колесницах, пошли в наступление. Раджпуты держались по двое и закрывали щитами от стрел не только себя, но находящегося сзади метателя гранат. Теперь, когда до врага было рукой подать, самые невозмутимые из воинов Мукеша сноровисто поджигали фитиль, делали замах, и бронзовая граната, кувыркаясь в воздухе, улетала метров на тридцать, чтобы взорваться за спинами мамлюков. Вот теперь взрывы гранат причиняли куда больший урон, однако мамлюки со странным упорством обречённо шли и шли на смерть. Видимо, смерть под пытками за трусость страшила их больше, чем смерть в бою.
Целый день над полем слышался ожесточенный лязг оружия, отчаянные крики людей, рев слонов, взрывы гранат и стрел. Раджпуты, одетые только в шлемы, металлические нарукавники и дхоти, передвигались быстрее, чем мамлюки, запрятавшие тяжелые кольчуги под складки длинных халатов, подпоясанных ремнями.
Малеси Паджван уже который раз посылал своих кшатриев в атаку, но толку было мало. Мамлюки не уступали. Тогда Паджван спустился со слона, вскочил на коня и рванулся вперед, расчищая себе дорогу мечом, то и дело опускающимся на головы рабов, пытавшихся выбить его из седла.