Когда последние люди были привязаны, между стульями положили вязанки дров. Родственники стояли у помоста и громко распевали гимны. Простые горожане запрудили все оставшееся пространство площади и подходы к ней, безропотно ожидая начала "празднества".
Внезапно солнце пропало. Вокруг потемнело.
- Затмение! - крикнул главный жрец, взглянув на небо, - Шива подал знак о начале церемонии!
Жрецы живо ударили в барабаны. Главный "церемонемейстер" взял горящий факел, подошел к Саньогите, подал ей в руки и торжественно произнес:
- Встань и иди в мир жизни, о женщина, иди...
Но женщина отчего-то медлила и не решалась поджечь собственные ступни. - "Отвар перестал действовать?" - подумал Мукеш, наблюдая за ней.
Жрец еще громче повторил:
- Встань и иди в мир жизни, о женщина, иди...
Несмотря на то, что ритуал строго предписывал ей поджечь себя и помост, у неё никак не хватало мужества дотронуться огнем до ног. Мощный инстинкт самосохранения явно мешал. Тогда жрец прибегнул к заранее заготовленной хитрости.
- Не бойся. Калпа* бесконечно, сказал он, - подожги хотя бы хворост под собой, иначе жрецы ударят тебя палками по голове - так поступают с нерадивыми женами, и все сделают сами.
После такого заявления гордая Саньогита, воспитанная в строжайших традициях рода, собрала все своё мужество и дотронулась факелом до хвороста. Маленькое слабенькое пламя, подпитываемое смолой, моментально вспыхнуло и набрало силу. Барабаны зазвучали еще громче и энергичнее. Брахманы завершили ритуал - подожгли хворост под помостом с нескольких сторон. Часть гостей принялась танцевать, аккомпанируя себе бубнами. Едкий черный дым моментально заполнил собой все пространство, из которого в первую минуту летели жуткие утробные вопли обожженных людей, не заглушавшиеся барабанным боем и пафосными гимнами. В воздухе запахло паленым мясом. Жрецы "смилостивились" и дополнительно - для ускорения процесса, выплеснули на них чан с льняным маслом. Огромное мощное пламя резво взметнулось к небу, полностью поглотив всех, кто находился там.
Несмотря на запах и гарь, люди вокруг веселились и не собирались расходиться. Праздник продолжался до тех пор, пока все сооружение не сгорело дотла, и пламя угомонилось, оставив после себя лишь большую кучу пепла.
Площадь сразу заметно опустела. Остались только самые стойкие горожане, да служители культа Шивы ворошили палками пепел и тлеющие кое-где угли, проверяя, все ли части тела полностью сгорели, и не надо ли еще поддать огоньку. Мукеш облегченно вздохнул. Его уже занимали другие, более земные мысли - как объявить себя раджёй. Он хорошо помнил слова из Парашарасмирти: "царское достоинство - это не наследство. Оно не может быть передано другому лицу письменным документом. Им пользуются, когда приобретают при помощи меча. Землей правят герои". И в реальности, кроме мальчика - младенца, прямых наследников у Чаухана не осталось. Пока родственники будут еще тридцать дней читать священное писание, самый удобный момент прибрать к рукам власть.
Как подтверждение своим мыслям, он будто услышал тихий голосок Алины: "сейчас самое время, действуй! Я помогу тебе. Объяви, что теперь ты раджа. Кшатрии поддержат тебя... Ибо нет большей мудрости, чем своевременность".
Мукеш не колебался ни секунды по поводу правильности её мыслей.
- Тохар Гати, - позвал он верного помощника, - объяви остальным командирам гульм приказ о всеобщем построении. На правах родственника, я оставляю право управления землями, входящими в кулу Чахаманов за собой и объявлю об этом в гарнизоне. Если кто-нибудь воспротивится моему решению - устранить немедленно. Я дождусь построения здесь.
- А как же брахманы?! - осторожно спросил кшатрий.
- Сначала настроим воинов, потом брахманов... Преподнесу им ларец с золотом, и они никуда не денутся.
- Слушаюсь, повелитель, - моментально сообразил преданный кшатрий. - Сейчас же исполню твой приказ.
Мукеш не торопясь объехал площадь по кругу, постоял еще немного у кучи пепла и двинулся в сторону гарнизона. Кшатрии ждали его на земляном плацу. Он медленно проехал вдоль строя, вглядываясь в лица подчиненных, затем вернулся на центральное место, остановился и выкрикнул:
- Раджпут умрет, но имени своего не опозорит!
- Не опозорит! - вторили ряды...
Тогда он произнес основную речь, начавшуюся словами из Махабхараты:
- Мои храбрые воины! Вспомните, что говорили нам брахманы: ** "Те, кто с радостью принесли тела свои в жертву на огне величайшей из битв - ушли, истиннодоблестные, в миры, подобные миру Царя богов. Те, кто пали в бою, сражаясь, но без упоения боем, лишь повинуясь мысли "Надо умереть!" - те пошли к гандхарвам. Те, кто на поле брани обратились в бегство, просили о пощаде в момент принятия смерти от меча, пошли к гухьякам. Те великие духом, кто, оставшись без оружия, вынесли от врагов жестокие мучения, кто, запретив себе стыд бегства, шли в битве прямо на врага, кто, всецело преданные дхарме кшатриев, пали, изрубленные острыми мечами, - те герои, осиянные славой, направились в обитель Брахмы...". Нет с нами больше повелителя, моего родственника и товарища! Надеюсь, что он уже пребывает на небесах у Индры, откуда ему беспрепятственно откроют дорогу в Брахму. Ибо геройски погибшему на поле боя не требуется дополнительное очищение.
- Слава Притхвирадже! - трижды крикнули воины.
Мукеш сделал небольшую паузу, и вместе со всеми сложил ладони вместе и трижды вознес их к небу, выражая преданность покойному, затем продолжил речь:
- Все вы знаете, что наша обязанность - защитить княжество от захватчиков. Посему, на правах старшего родственника по мужской линии, провозглашаю себя махараджей и беру управление войском и землями на себя.
- Хвала Чахаманам! - трижды крикнули воины, - смерть Гури! Мар! Мар!
- Благодарю за доверие, храбрые воины, - ответил задетый за живое единодушием Мукеш. - Назначаю своим первым помощником и советником Тохара Гати.
Тохар Гати выпятил грудь вперед и гордо ответил: - Клянусь, что я никогда не посрамлю столь высокое звание!
- Кшатрии, проводите меня во дворец со всеми почестями! - вновь обратился к воинам Мукеш.
Командиры гульм построили пехотинцев, и ганы в полном составе двинулись в сторону дворца. Вскоре кшатрии запрудили всю дворцовую площадь. Мукеш смело направил коня через ворота к главному входу. Тохар Гати распорядился, чтобы пехотинцы двух гульм последовали за ним. Военачальник прошел в главный зал, где родственники ушедших в мир иной читали священное писание, и попросил разрешения сказать речь.
- Слушаем тебя, военачальник.
Тогда Мукеш еще раз повторил ту же когда-то хорошо заученную наизусть фразу, что произнес пред войском, и добавил: - Но сейчас не время для воспоминаний. Раджпутские княжества в опасности. Султан Гури готовится к новому наступлению. Посему, на правах старшего мужчины рода, объявляю себя махараджей.
Родственники оглядели зал, заполненный кшатриями, и поняли, что претендовать на место Чаухана кому-то из них сейчас бесполезно. Слишком мощная поддержка оказалась у военачальника.
- Ты правильно говоришь, - ответил ему мелкий землевладелец, приходящийся по генеалогической линии Чахаманов более дальним родственником, чем Мукеш, - я наслышан о твоей доблести и уме и признаю тебя махараджей.
Он встал первым, подошел к Мукешу и обнял его. - Поддерживаю твое решение управлять княжеством. Пусть жрецы две недели проводят обряд жертвоприношения богам в честь тебя - нового раджи, мы же, тем временем, подготовимся к коронации.