Ночь была черна, как обычно — на Маунт Лукиткэт не было луны. Иезус Пьетро оставил Милларда Парлета возле стеклянной стены банка органов размышляющим... о чем он мог размышлять? О вечной жизни? Вряд ли. Даже Миллард Парлетт, стодевяностолетний старик умрет, когда выйдет из строя центральная нервная система. Невозможно трансплантировать мозг без трансплантации памяти. О чем думал Парлетт? Выражение лица его было весьма странным.
Иезус Пьетро взял голову одного из подозреваемых в руки, повернул ее, чтобы заглянуть в ухо. Безвольное тело свалилось набок.
— Я ничего не вижу.
— Когда мы хотели удалить механизм, он испарился. Вот у этой девушки механизм еще на месте.
— Хорошо.— Он наклонился над девушкой. Глубоко в ухе, так что нельзя было достать пальцами, находилось что-то черное с розовым ободком. Он сказал.— Дайте микрофон.
Человек крикнул. Иезус Пьетро нетерпеливо ждал, когда ему принесут микрофон. Наконец. Иезус Пьетро приложил его к голове девушки и включил усиление звука.
В шорохе электрических разрядов послышались звуки.
— Закрепи микрофон,— сказал Иезус Пьетро. Медик положил девушку на бок, и липкой лентой прикрепил микрофон к ее голове. В фургоне послышались глухие звуки тока крови в артериях.
— Когда первые ушли с вечеринки?
— Первыми ушли эти двое. Примерно двадцать минут назад.
Дверь фургона открылась, чтобы пропустить двоих мужчин и двоих женщин. Они были без сознания и лежали на носилках. У одного человека в ухе был аппарат.
— Вероятно они не подали сигнала, чтобы их не заподозрили ни в чем,— сказал Иезус Пьетро.— Глупо. А теперь, если он вышел на Сынов Земли...
Сейчас нужно подумать, как захватить их лидеров, не дать им бежать.
Бежать? Куда? Его люди не нашли путей бегства. Соники не нащупали никаких подземных ходов.
И вдруг Иезус Кастро понял, что из громкоговорителя доносятся звуки, очень тихие. Он приблизил ухо к громкоговорителю.
— Оставайтесь до тех пор, пока не захотите уйти сами. Помните, это обычная вечеринка, так сказать, день открытых дверей. Однако, те из вас, у кого нет никаких важных сообщений, должны уйти до полуночи. Те же, кто хочет поговорить со мной, пусть используют обычные каналы. Помните, не нужно пытаться удалить из ушей аппараты. В шесть часов они самоуничтожатся. А теперь, наслаждайтесь!
— Что она сказал? — спросил медик.
— Ничего важного. Хотелось бы мне быть уверенным, что это сам Кейн.— Иезус Пьетро кивнул медику и двум копам.— Следите за ней,— сказал он и вышел в ночь.
— Почему ты уходишь? Здесь довольно интересно.
— Я не ухожу. Просто мой стакан оказался пустым, и к тому же я хотел, чтобы ты пошла со мной.
Полли рассмеялась.
— Ты, должно быть, веришь в чудеса.
— Конечно. А почему ты пошла за мной?
Находясь в самой гуще гостей, которые непрерывно говорили, Мэт и Полли оставались наедине друг с другом. Хорошее воспитание не позволяло другим обращать внимание на эту парочку. И никто не слушал их: ведь нельзя же одновременно участвовать в двух разговорах! И они оставались одни в небольшом пространстве, ограниченном спинами и локтями гостей, пространстве небольшом, как телефонная будка.
— Я думаю, что Джей помешался на этой пси-энергии,— сказала Полли. Она не ответила на вопрос Мэта и тот был доволен этим. Ему повезло, что удалось уйти незамеченным из круга Худа. Но Полли сама пошла за ним и это было для него совершенно новое ощущение. Он наслаждался, размышляя о том, что заставило ее пойти за ним.
— Он всегда об этом говорит?
— Да. Он думает, что если бы мы могли...— Она замолчала. Девушка с тайной.— Забудем Джея. Расскажи о себе.
И он говорил о червях, о доме, о школе в девятом секторе Гамма
Плато, упомянул о дяде Мэте, который был революционером и погиб. Но девушка не попалась на этот крючок. Полли рассказала о детских годах, проведенных в доме близ Университета колонистов, затем рассказала о работе на энергетической станции, но она ни словом не упомянула о слуховом аппарате.
— Ты похожа на девушку с тайной,— сказал Мэт.— Может, твоя улыбка создает такое впечатление?
— Ты умеешь хранить тайны? — тихо спросила она, придвинувшись к нему совсем близко, так, что он даже почувствовал ее острые груди.
Мэт улыбнулся уголком рта, как бы говоря, что вопрос совершенно излишний. И тогда она сказала:
— Я тоже.
И это было все. Но она не отодвинулась от него. Они улыбались друг другу. Лица их сейчас были совсем рядом. Она была очень красива, эта Полли. Лицо, влекущее к себе, но и предупреждающее об опасности. Фигурка маленькая, стройная, женственная, четко обрисовывалась под обтягивающим зеленым свитером. Мэт молча смотрел ей в глаза и испытывал неописуемое блаженство. Но вот прошел момент забвения, растворения друг в друге и они снова оказались в комнате, среди людей, среди разговоров.