Еле слышный шум моторов затих и Бэй выпрыгнул на древнюю брусчатку Кирса. В нескольких метрах от него в тени деревьев кто-то сидел под лавочками, неторопливо глотая пиво.
– Ай-я-яй. Бэй Шэнсон. Как долго я тебя ждал, – с укором услышал он в свой адрес.
– Привет, Савач! Ты? – он приложил ладонь ко лбу, чтобы солнце не мешало ему рассмотреть говорящего. – Как дела? – пожал он ему руку.
– Всё нормально. Скоро сдохну.
– Узнал от врачей?
– Узнал по молчанию жены и её послушных докторов. Она думает, что если я тупой, то я и должен им быть. Но я не тупой, Бэй. Далеко не тупой. Её 10 лет стажа завхозом партии со связями и мои 30 лет в СНБ не идут ни в какое сравнение. Как думаешь, кто из нас тупее? – и не дожидаясь его ответа, он продолжил. – Это вовсе не язва, это посерьёзнее, – он сделал несколько глотков пива и протянул ему почти полную бутылку. – Хочешь?
– Как бы тебя не поймали с поличным за пьянку на служебном месте. Кругом камеры.
– За 30 лет я изучил тут все камеры: какие где спрятаны, а какие на виду, их угол обзора и слепые зоны. К тому же я не на своём рабочем месте, а на лавочке под деревом. Помнишь последний субботник в Кирсе при народовольцах?
– Это было лет 20 назад? – уточнил Бэй.
– Верно. Так вот это дерево посажено лично мною рука об руку с последним из генминов.
– С последним из генминов? – спросил Шэнсон. – Это кто?
– Генмин это гениальный министр. Забыл?
– Может «генеральный»?
– Может и генеральный… Маразм берёт своё. – Савач пьяно моргнул и устало поскрёб лоб ладонью, словно вспоминая правильное название ушедшей в небытиё царской должности.
– Прямо рука об руку? Серьёзно? А где же табличка?
– Эти новые пауки в банке первым делом стёрли всё, что напоминало бы о прошлом и что легко было уничтожить: плакаты, таблички, только вот сюда они пока не подобрали отмычку, – Роланх похлопал себя по сердцу. – Потом начали грызть друг друга…
– Скоро совещание. От тебя будет запашок, – прервал Савача Бэй.
– Да плевать на запашок, а совещание уже идёт минут двадцать. Начали пораньше.
– Так надо спешить.
– Погоди. Отдохни, – попридержал его Савач. – Как твоя?
– Хнычет, плачет и при этом я совсем её не понимаю.
– Бабы они все такие. Поверь мне. Ты ещё молодой. Сорок лет для мужика не возраст. Когда-нибудь она доконает тебя, как и моя. Но деваться нам некуда. Мы не живём с ней, а просто терпеливо доживаем как и ты. Дети уже большие. Сами по себе. Единственная радость это внуки, Бэй. Вот стукнет тебе шестьдесят, тогда поймёшь. Ладно. Пошли. Габрэйла заждалась.
Савач бросил пустую бутылку под именное генминовское дерево, ухватил Бэя за руку и повёл его за собой к массивным лакированным дверям входа в резиденцию президента.
По пути их следования тут и там им преграждали путь молчаливые мускулистые охранники. Бэй начинал шарить по карманам в поисках удостоверения, но охранники, увидев физиономию Савача Роланха – Главы Демократического Комитета Службы Народной Безопасности и бессменного начальника прошлой Службы Национальной Безопасности – молча кивали им головой, пропуская вперёд. Двери овального кабинета президентских совещаний Савач открыл, надавив на них плечом.
– Извините, госпожа президентша, – сказал он устало улыбаясь. – Пробки.
Президентша прервав слушание очередного докладчика, нахмурила брови.
– Мы заезжали в больницу. Прощу прощения, – уточнил Бэй и, поймав благосклонный жест президентши, втащил Савача в кабинет, усевшись с ним на свободные стулья у длиного стола.
– Продолжайте, Эрехим. – сказала она и длинноносый Эрехим Кирдос – глава гражданской промышленности – продолжил свой доклад.
– Спасибо. Садитесь. Проблемы понятны, будем с ними работать. Теперь хотелось бы услышать главу демкома информационных технологий. Гзада Тюхлер. Вы готовы?
– Я готов… – краснощёкий толстячок с трудом поднялся на ноги и, достав из кармана платок, вытер им потное лицо.
– И я готов. – съехидничал Савач. – Всегда готов.
– Вас мы выслушаем позже. – автоматически осадила его президентша, не заметив степень его «готовности».
Гзада начал свой доклад с дифирамб и поздравлений в адрес президентши, восхищался её прозорливостью и дальновидностью.
– Давайте ближе к делу, Тюхлер, – прервала она его. – Как обстоят дела с ребрендингом?
– По линии Всемирного Дэ. Ребрендинга… – он уткнулся в доклад и торопливо зашуршал бумажками.