Восьмиугольный ключ можно вставить различными способами, и лишь один из них позволял открыть дверь. Каждая грань была отмечена буквой, соответствующей определенной дате года. Вставив ключ неправильно дважды, ты лишался возможности воспользоваться им на двадцать четыре часа. Но, что еще хуже, дверь позади автоматически запиралась, и ты оказывался в ловушке, пока кто-нибудь не появится. Весь подвал воистину можно назвать сейфом.
Ник набрал номер соцстрахования Джулии на клавиатуре под считывателем, трижды провел через него карточкой и вставил ключ вверх стороной с буквой «Д», о чем упоминала Джулия. Наконец он повернул ключ, и дверь тихо открылась.
Первым, что увидел Ник, оказался большой стол-витрина посреди огромного, словно в музее, вестибюля. Луч фонаря отразился от его чистой поверхности; в центре стеклянной крышки вырезан идеальный круг. Витрина, в которой, несомненно, хранилась часть старинного оружия, которое описывала ему Джулия, была пуста.
В глаза бросилась картина на стене с изображением водяных лилий. Не было никакого сомнения в том, чья рука ее сотворила. Видимые мазки кисти и размытое изображение цветов над водой придавали картине ярко выраженный импрессионистский оттенок. И, хотя красота ее не могла ни с чем сравниться, она смотрелась странно на фоне разбитого стекла. Ибо, несмотря на ошеломительную стоимость древнего оружия, похищенного из этого подвала, она не могла даже приблизиться к цене одного из лучших творений Клода Моне, работы, подобная которой была недавно продана за восемьдесят миллионов долларов.
Пройдясь по подвалу, Ник обнаружил залы для совещаний, реставрационные мастерские, склады с контролируемой влажностью, заполненные сотнями ящиков с адресами самых знаменитых музеев мира: Смитсоновского, Метрополитен, Лувра, Ватикана. Ящики всех форм и размеров, в которых содержалось неизвестно что.
Своим элегантно обставленным личным кабинетом Шеймус, судя по всему, пользовался нечасто, о чем свидетельствовало отсутствие каких-либо фотографий или памятных вещей.
Остановившись возле стола, Ник заметил странную коробочку размером в шесть дюймов с красной выпуклостью в форме полумесяца на крышке. Он уже видел похожие на стене возле картины Моне и в коридоре по пути к кабинету и решил, что они имеют какое-то отношение к системе безопасности, но теперь понял, что их поместили там воры, отключив с помощью этих устройств камеры.
Пытаясь получить какое-то представление о личности Шеймуса, Ник обвел лучом фонаря комнату, стол, полки, на которых стояли энциклопедии, книги по философии и религии, «Божественная комедия» Данте, трактаты о голоде и бедности.
Повернувшись, он открыл ящики комода и обнаружил целый набор почетных знаков, медалей и свидетельств. Но, в отличие от трофеев, которые Ник прятал у себя в библиотеке, то были не спортивные награды, а признание заслуг, намного превосходивших успехи в хоккейных чемпионатах и соревнованиях по плаванию. ЮНИСЕФ, Фонд дикой природы, «Место для человечества», «Врачи без границ», «Спасение окружающей среды» — все они в свое время признали высочайшие заслуги Хенникота.
Даже ни разу не увидев этого человека, Ник получил о нем достаточное представление.
Николас еще раз обвел лучом фонаря помещение без окон и уже собирался уходить, когда осветилась едва заметная трещина в стене. Проведя руками по темной ореховой обшивке, он обнаружил в панели шов, выглядевший совершенно неуместным в этом тщательно отделанном кабинете. Ник положил руку на стену, и от легкого толчка в ней открылась узкая дверца на бесшумных петлях без ручки. За ней обнаружилась маленькая комнатка размером восемь на восемь футов. Здесь не было никакой отделки, никто не пытался замаскировать бетонную конструкцию. С потолка свисали три простые лампочки, которые не горели, как и все остальные. К стене была прикреплена еще одна коробочка с красной выпуклостью. Два предмета в центре комнаты были столь же холодны и просты, как и она сама, — два сейфа образца 1948 года, с центральными колесами и бронзовыми ручками, высотой в четыре фута, весившие на вид свыше тысячи фунтов каждый. Но вес был не единственным препятствием для того, чтобы сдвинуть их с места, поскольку они привинчены к полу и, вероятно, утоплены в гранитный фундамент. Они выглядели совершенно одинаково, за одним лишь исключением — дверца правого приоткрыта. Его трехфутовое нутро покрыто черным бархатом, чтобы не повредить то, что там хранилось. Сейф был полностью пуст.