В самом деле, онтология всегда исправно отдавала дань концептуализму. Платон считал, что окружающая нас реальность существует лишь в виде чистых идей. Аристотелю материя представлялась пассивной и бесформенной; на нее воздействует мысль, которая и порождает реальность. По существу, последняя дефиниция казалась мне не такой уж далекой от концепции субъективной компетенции реактивных единиц, которая испытывает влияние и сама влияет на свою виртуальную электронную среду.
Моему новому фундаментальному подходу к пониманию реальности требовалось лишь одно, по крайне важное положение: Судный день, когда он придет, не будет представлять собой физическое явление; просто произойдет полное отключение электрических схем.
И из всех метафизических концепций, которые возникли в моей голове во время продолжительного философствования, только моя собственная требовала окончательного подтверждения. Ее можно было совершенно убедительно доказать, всего лишь отыскав телеологического агента — секретную контактную единицу.
К полудню горячий душ и массаж воздушной струей освободили меня от последних неприятных ощущений, и я вернулся в «Реэкшенс».
В центральном коридоре появился Чак Уитни, вышедший из двери отдела функционального генерирования, и схватил меня за руку.
— Дуг! Что происходит? — спросил он. — Почему это Хит устроился в твоем офисе?
— Можно сказать, я скрестил шпаги с Сискином.
— Ну ладно, если не хочешь это обсуждать… — Чак направился к себе в отдел и поманил меня пальцем, чтобы я входил следом. — Я должен показать, где тебе отныне вешать шляпу.
Он провел меня мимо громадины главного интегратора данных и дальше, вдоль ряда приземистых распределителей вводимой информации. Каждый из этих широких шкафов был похож на грозного часового с сотнями мигающих глаз и крутящихся дисков.
Мы добрались до противоположного конца помещения, и Чак указал на маленькую каморку с прозрачными стенами:
— Устраивайся как дома.
Мы вошли внутрь, и я за несколько секунд произвел осмотр очень скромного рабочего места, выделенного для меня. Пол с дубовыми половицами без всякой лакировки. Стол с вокаскрайбером — реагирующим на голос устройством для обработки корреспонденции. Два простых стула. Одно бюро.
Чак притащил дополнительный стул.
— Утром Сискин здесь побывал. Привел с собой двух новых помощников для Хита. Как я понял, он твердо решил как можно скорее провести публичную демонстрацию симулятора.
— Видать, хочет подкрепить свою популярность в народе с помощью этого шоу…
Уитни сказал:
— Твои дни в компании сочтены, Дуг. Почему?
Я тяжело уселся на один из стульев:
— У Сискина есть определенные идеи о том, как использовать симулятор. Я с ним не согласен.
— Если я могу что-нибудь сделать для тебя, ты только скажи.
Уитни — контактная единица? Тот, кого я знал годами? Мой лучший друг? А что, почему нет? В нашем собственном симуляторе у Фила Эштона тоже были знакомые. Никто из них не подозревал о его подлинной роли.
— Чак, — меланхолично спросил я, — как бы ты определил разницу между процессом восприятия, который происходит, когда, скажем, мы видим стул, и аналогичным процессом, который имеет место, когда реактивная единица в симуляторе видит виртуальный эквивалент стула?
— Это что, головоломка такая? — Он засмеялся.
— Серьезно, какая тут разница?
— Ну, в нашем случае двухмерное изображение стула проецируется на сетчатку глаза, считывается нервами и преобразуется в серию сенсорных импульсов, которые посылаются прямо в мозг. Закодированная информация. Линейная передача.
— А у реактивной единицы?
— Виртуальный стул фактически представляет собой паттерн запасенных импульсов. Когда единица в симуляторе входит в «визуальный» контакт со стулом, на одну из его цепей восприятия влияют эти импульсы. Эта цепь в свою очередь переносит их в запоминающие цилиндры единицы.
— Насколько эффективно работает система восприятия единицы?