Да, Николай был примерным семьянином и хорошим человеком. Да, он спас свою душу и был канонизирован церковью. Но для нас, русских людей, он со своей нерешительностью и безволием стал самой последней сволочью на земле.
В мое время многие почему-то считали, что революционеры в Россию попали откуда-то извне, из какого-то другого мира. Что оболваненные теорией Маркса студенты-бомбисты без всяких разумных причин убивали офицеров, чиновников и царей-реформаторов. Увы! Русская революция возникла из-за сугубо внутренних проблем: крестьянская нищета и бесправие, чиновный произвол, коррупция, вседозволенность власть имущих. По сути это был русский бунт, 'бессмысленный и беспощадный', рожденный из праведного негодования и истового требования справедливости. Можно лишь поаплодировать гениальному политическому чутью Ленина, которое позволило большевикам эту волну народного гнева оседлать и на её гребне вознестись к вершинам власти. Однако вернёмся к позиции власти.
Что делает Николай, когда революционная ситуация в стране - суровая реальность? Во-первых, не проводит назревших и перезревших реформ, что ещё можно понять - страх всколыхнуть общество ещё больше слишком велик. Но этот примерный семьянин и с революционерами толком не борется! Дает им послабления немыслимые при его отце, Александре III. Пока бомбисты взрывают виднейших сановников, охранка заигрывает с Азефом. Царскими спецслужбами намеренно скармливаются все новые и новые жертвы революционной гидре, в надежде, что когда-нибудь ее, возможно, будет контролировать. Однако, откормленный на костях министров и губернаторов, монстр с легкостью обрывает этот хлипкий поводок и пожирает всех, кто в своей недалекой гордыне считал, что держит его за горло. А потом уже сами революционеры, оказавшиеся у власти, на деле демонстрируют, как надо бороться с им подобными, и возня 'царской охранки' с её информаторами и провокаторами окончательно переходит в категорию исторических недоразумений.
Нельзя все сбрасывать на тормозах. Бурлящий недовольство котел, которым являлась по большому счету Российская Империя, надо постоянно укреплять, стравливать пар, чтобы он рванул когда-нибудь потом, а не прямо сейчас.
Без сомнения, последний русский император заслужил участи ещё более жестокой, чем получил. Он просто вынудил народ к революции, годами испытывая его терпение. Не разряжая обстановки реформами и не ведя более деятельной борьбы с поднимающей голову революцией Николай сам предопределил свою судьбу.
Когда большевики огласили свой знаменитый лозунг 'Земли крестьянам! Фабрики рабочим!', клич упал на благодатную почву. Крестьяне и рабочие, те, кому он предназначался, были уже доведены до крайности. Им было плевать на умные рассуждения и оправдания чистеньких и сытых господ - бурчание голодного желудка и голодный детский плач не позволяли их слышать. Да и кто пробовал сиволапым крестьянам, составляющим подавляющее большинство населения, что-то объяснить? Что-то сделать для них? Кто попробовал решить давно перезревший вопрос аграрного перенаселения? Столыпин? Его переселенческая политика была плоха хотя бы тем, что число родившихся намного превышало число уехавших, не говоря уже об отсутствии элементарной помощи переселенцам. Подумать только! Около трети переселенцев вернулись назад из далекой Сибири. Вернулись в голод и нищету, от которой даже в урожайный год тысячи людей умирали от голода. И все это происходило в могущественной империи, занимающей лидирующие позиции по экспорту продовольствия. Даже название для такой ситуации придумали - 'голодный экспорт'.
Виновен ли Николай в бедах своей страны? Несомненно! Человек, написавший в графе деятельность при переписи населения 'Хозяин Земли Русской' занимался своей работой более чем неудовлетворительно. Будь его пост пониже, он был бы просто уволен, то что с такого места просто так не уходят, император был просто обязан знать.
Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове. Недавняя расслабленность и умиротворенность сменились тревогой и беспокойством. Чай потерял вкус, а общество родни мигом стало меня тяготить. Обжигаясь, допив чай, я поспешно откланялся и направился в свой кабинет. По всей видимости, мое лицо в тот момент не располагало к вопросам. Остановить меня никто даже не попытался.
Распахнув дверь и зайдя к себе, я улыбнулся. Душная комната, стоящий столбом табачный дым, жаркий спор ближайших соратников - все как обычно. Незамеченный спорщиками я проскользнул в свое кресло и, привлекая внимание, прокашлялся.