(2) Отныне Церковь Морского Оракула признается официально утвержденной религией правительства Тринадцатого ковчега.
(3) Кроме того, первосвященник Церкви Морского Оракула получает пожизненное членство в Синоде. Решение вступает в силу немедленно.
предложенная Синодом 14 января 56 года п. к.
Статья 5 конституции Тринадцатого ковчега должна быть поправлена следующим образом:
(1) Гражданин, обвиненный в поклонении ложному идолу или ереси, подлежит казни через выброс в открытое море.
(2) Гражданам надлежит еженедельно посещать службу в Церкви Морского Оракула. День службы (с понедельника по субботу) назначается отдельно для разных граждан, в соответствии с номером их отсека.
(3) Всякий гражданин, уличенный в трех [3] пропусках без уважительной причины или в пяти [5] опозданиях, подлежит казни через выброс в открытое море.
предложенная Синодом 13 апреля 56 года п. к.
Конституция Тринадцатого ковчега должна быть поправлена следующим образом:
(1) Добавлена статья 10.
(2) Она гласит следующее: книги, документы, изображения и записи (как печатные, так и цифровые) из эпохи, предшествовавшей Концу, подлежат уничтожению.
(3) Кроме того, любое упоминание, устное или письменное, эпохи, предшествовавшей Концу, как и любая ересь, запрещается.
(4) Всякий гражданин, уличенный во владении вышеупомянутыми технологиями и/или материалами или в ереси, подлежит казни через выброс в открытое море.
Глава 1. ЕДИНОГЛАСИЕ
Глубоко на дне океана зажглись автоматические огни Тринадцатого ковчега, как зажигались изо дня в день, по расписанию, последнее тысячелетие. Естественный свет не проникал сквозь толщу воды, скрывавшую убежище людей. Если бы не машина «Анимус», производящая электричество и кислород, если бы не Акваферма и автоматическая система освещения, системы обогрева и опреснители — обитатели колонии давно погибли бы. Однако вопреки всему в полнейшей изоляции население Тринадцатого ковчега процветало, хоть и не росло — благодаря строгим мерам по контролю популяции.
Многое было забыто, потеряно давным–давно, ведь прошлое сперва становится воспоминанием, затем историей, легендой, а под конец и вовсе стирается из памяти людей. Намеренное разрушение способно ускорить этот процесс. Синод устроил Великую Чистку — уничтожил все записи и предметы из эпохи, предшествовавшей Концу. Та же судьба постигла и субмарины, на которых люди покинули Поверхность… Даже само это слово, «Поверхность», оказалось под запретом. Отныне его считали ересью, а грешников карали, выбрасывая в открытое море. Сам первосвященник Церкви Морского Оракула благословил эти строжайшие меры, и никто не смел ослушаться духовенства.
Так и минула тысяча лет в Тринадцатом ковчеге, жизнь шла своим чередом, за одним исключением. В недрах колонии, в одной закрытой камере, доступ в которую имелся лишь у нескольких человек, проходил тайный совет.
— Сколько еще осталось, по его словам?
— Восемь месяцев. В лучшем случае.
— То есть, может, и меньше?
— Да.
— Смертей ждать стоит?
— Если ему верить, мы все погибнем.
Повисла пауза.
— А он не может ошибаться?
— Он никогда не ошибался, значит, не стоит ждать ошибки и в этот раз.
— Я только хочу знать, можно ли ему доверять.
— Когда его дочь провинилась, ее наказали.
— Как по мне, недостаточно строго.
— Возможно. Однако он нам нужен, он незаменим… по крайней мере пока.
Камера снова погрузилась в тишину. Совет думал. И вот наконец заговорил глава:
— Я советовался с Оракулом. Мне горько сообщать его волю, ведь наши граждане и без того настрадались, но путь остается только один: мне нужно больше жертв.
Советники согласно зашептались:
— Это ослабит бремя системы…
— И успокоит Святое Море…
— Прошу высказываться: кто за, кто против.
Голоса советников, эхом отражаясь от стен, зазвучали хором под сводами камеры, сдерживаемые лишь герметичной дверью. Собрание закончилось. Решение приняли единогласно.
Глава 2. ДОЧЬ ИНЖЕНЕРА
Сон оборвался неожиданно. Зажглось автоматическое освещение, и тут же прозвучал резкий голос отца: — Майра, подъем! — крикнул он из кухни. Майра застонала и, промычав что–то, накрылась кусачим дырявым одеялом. Дырка уже была в одеяле, когда Майра приобрела его в Магазине — во время последней вылазки за покупками. А еще оно сохранило запах прошлых владельцев. Запах — все, что осталось от них, когда много лет назад их тела были отданы Святому Морю. Сквозь обветшалую ткань просачивался свет, будто уговаривая мозг пробудиться. Майра снова застонала.