— А ты… экстремал, — смеясь, Игорь ухватил его за плечи и легко поднял на ноги.
— Можно, я хоть в душ схожу?
— Душ — потом.
— Между прочим, — ворчал Саша, топая вслед за Игорем на улицу, — у меня некоторые… мыщцы слишком болят, чтобы бегать.
— На эту тему, кстати, анекдот есть, — сказал Игорь, и Саша мысленно застонал.
— Вы**ал, в общем, один грузин маленького мальчика…
Они как раз спускались в лифте, и благообразного вида старушка, тоже вызвавшая лифт этажом ниже, почему-то внезапно решила пойти по лестнице.
— Мальчик ему — «вай, попа болит!» Грузин ему дает шоколадку…
«Маньяк» — думал Саша, уже давясь от хохота. «С кем я связался, а?»
— На следующий день мальчик снова приходит, жалуется — то же самое… на третий день приходит, а грузин ему: «Малчик, ты што, думаешь, я сам маленький не был, не знаю, сколько дней попа болит?»
— А мораль? — спросил Саша уже на выходе из подъезда, отсмеявшись наконец. — Непременно должна быть мораль в конце, вам не кажется?
— Этот мир аморален, жесток и абсурден, — сказал Игорь , близоруко щурясь на далекое осеннее солнце. — А смысл и прочую чепуху мы придумываем, чтоб не скучно было. Вперед!
Оказавшись, в конце концов, в душе, Саша не мог не признать, что есть в этом некое извращенное удовольствие — начинать день с интенсивной физической активности. Мышцы так и горят, кровь бурлит… Или все-таки не в пробежке дело?
Кстати, об извращениях.
Сосредоточенно уставившись в стену, парень минут пять безуспешно пытался обнаружить в себе хоть какие-то переживания по поводу внезапно обнаружившихся склонностей. Черта с два. Видимо, он исчерпал свой лимит переживаний, когда неделю с лишним рефлексировал на тему «люди и нелюди». И теперь, все происходящее воспринималось как должное. Ну да, экстрасенсы это не миф, энергетические вампиры тоже реальны, еще какие-то неведомые твари занимают тела людей, планируя захватить планету, открывают порталы в иные миры… спецслужбы убивают людей на расстоянии… ну и да, я, кажется, гей. Нормально, живем дальше. Хотя минуточку, почему сразу «гей»? Саша старательно припомнил все эпизоды в своей жизни, когда ему нравились девушки. Да нет же… вроде нормальный парень был до сих пор. И мужчины никогда не привлекали… просто… ну, это же Рогозин. Он, кажется, просто существует вне всяких категорий, рамок и правил. Может, для него все это тоже в порядке вещей, так, обыденный эпизод? Саша нахмурился, потянулся к крану, закручивая воду. Вот эта мысль почему-то его задевала. Только этого не хватало, этих «бабских» переживаний поутру, «любит-не любит»… Иди на ромашках погадай, мальчик, если так уж интересно. А потом чай из них завари, и все как-нибудь само образуется. Тут у нас будущее человечества решается, понимаете ли, не до сантиментов.
Дверь тихо скрипнула, приоткрываясь, и Саша тут же панически схватился за полотенце, прикрываясь им. Хотя, казалось бы, чего теперь-то стесняться?
— Ты там уснул, или ждешь, пока я присоединюсь? — поинтересовался Игорь самым легкомысленным тоном. Саша невольно хихикнул, представив, что можно было бы вытворять вдвоем в душе. А вон, кстати, на полочке какой-то гель… Так, стоп. И кто здесь, спрашивается, маньяк?
— Я уже выхожу, — пробормотал парень, и быстро прошмыгнул мимо стоявшего в дверях Рогозина.
— Уверен?
— Я это… мне в универ надо, — спрятавшись за косяком двери, Саша с космической скоростью натягивал штаны. — Половина пар уже прошла…
— Ладно. Надеюсь, это действительно рвение к учебе, — неожиданно серьезно сказал майор. — А не запоздалая стадия раскаяния в содеянном.
Саша выглянул из-за косяка. Игорь смотрел на него изучающе, словно пытаясь понять, что происходит в его голове.
— Нет, — твердо сказал парень. — Я ни о чем не жалею. Просто мне к преподу по английскому надо. На отработку…
— С английским проблемы? Могу помочь, если что. Хотя я больше немецкий люблю, если честно, и в школе его учил… Есть в нем что-то… чувственное, знаешь. Ja, ja, das ist fantastisch… стройные юноши в хромовых сапогах, с плетками… впрочем, о чем это я?..
В итоге, по дороге в университет Саша все время ловил себя на том, что губы его то и дело растягиваются в улыбке. «Юноши у него в сапогах, значит… И как можно быть таким… таким… слов не подобрать просто. Господи, как же я влип. И как же это… здорово».
Глава 4. Часть 7.
— Ты где, мать твою, был?!
Витек натурально тряс его за лацканы — хорошо хоть, куртку не порвал. И по морде не съездил, хотя, кажется, хотел.
— Гулька говорит, у тебя бабушка помирает… Ваня говорит, ты с шикарной теткой на машине укатил… а мобила не отвечает…
— Вить, я же неделю без мобилы, ты же сам это прекрасно знаешь, — вяло оправдывался Саша, не ожидавший такого напора.
— Я уж думал, объявлять тебя в розыск в милиции или нет… Ты скажи хоть, это она была? Разобрались там с мужем?
— Разобрались, — кивнул Саша. — Так что диван я твой освобождаю, спасибо за приют.
— Ладно, — фыркнул Виктор, остывая. — Хоть бы сообщил чего… друг называется.
— Да она как-то внезапно заехала, — пожал плечами Саша. — Сказала, мол, поедем, поговорим нормально, он все понимает, мы разводимся…
«Да, Санек, это передается половым путем. Умение лихо врать с невинным видом. Поздравляю».
— Ого, — хохотнул Витек. — Так у тебя, наверное, ночка та еще была? Чего в универ тогда приперся вообще? Тем более, пары закончились…
— Так мне же Крыс назначил отработку! — тоном возмущенного отличника заявил Саша. — Как я могу пропустить столь знаменательное событие!
«Интересно, сильно я покраснел на слове «ночка»? Витек, как всегда, сам не подозревает, насколько прав».
— Как ее зовут-то? Ты так ни разу и не говорил… — чуть обиженно пробубнил Витек. — Я ее даж не видел, мне Ваня описывал.
— Алиса, — сказал Саша. И не соврал ведь. — Как героиня Кэрролла. Беги за белым кроликом, и попадешь в страну чудес…
Витек, кажется, не понял последней фразы. А Саша, махнув ему на прощание, направился к кабинету английского.
Крыс ждал его у дверей, нервно поигрывая ключом в руке.
— Саша, — сказал он почти доброжелательно. — А я вас жду. Пойдемте…
«Куда это, интересно?» — с удивлением подумал парень. «Кабинет занят, что ли?»
Но они направлялись вовсе не в другой кабинет. Преподаватель уверенно топал к выходу из университета.
— А мы куда, собственно? — поинтересовался Саша наконец.
— А я разве не сказал? — холодно удивился Крыс. — Занятие проведем у меня дома, я не собираюсь просиживать свое личное время в учебных классах.
— Нет, — сказал Саша, останавливаясь. — Вы не говорили. Точнее, мы так не договаривались.
Преподаватель тоже остановился и вперил в него взгляд своих мелких глазенок.
— Молодой человек! — сказал он. — Я иду вам навстречу, предлагаю отработку. Вы хотите решать этот вопрос в деканате? После сессии, к которой вас не допустят? Вы что думаете, я вас собираюсь убить и в кустах закопать? Или, может быть, вы боитесь, что созерцание вашего тощего зада могло сподвигнуть меня на неподобающие мысли? Так успокойтесь, Грачев, я не из таких.
«А некоторых, между прочим, мой тощий зад вполне устраивает», подумал Саша и невольно усмехнулся.
— Ладно, — сказал он. — В смысле, извините.
Снова занервничал он уже в машине — Крыс, оказывается, ездил на потрепанной неприметной «вольво». В салоне машине пахло чем-то неприятным, резким… «И чего я так фиксируюсь на запахах в последнее время, интересно?»
Мысль о том, что мобильник так и остался валяться в разобранном виде в покинутой квартире, заставляла чувствовать себя неуютно. «Ну да, конечно, я от мобильника избавился, чтоб меня страшные спецслужбы не нашли… Как бы так теперь сделать, чтобы они меня непременно нашли, в случае чего? Ладно, в самом деле… Нас пол-универа видело, как мы выходили вместе. Ничего не случится.»
— Вы очень способный юноша, Саша, — сказал вдруг Крыс. — И я сейчас не об английском. Вы меня понимаете?
— Нет, — сказал Саша, мгновенно насторожившись.
— Я говорю о тех… — преподаватель поболтал в воздухе пальцами, — тонких материях, что отрицаются большинством наших сограждан. И активно используются — меньшинством. Что, по-прежнему не понимаете?