Американец сидел в более комфортном кресле, чем дамы в соседнем помещении, однако поза его была той же — расслабленные мышцы, безвольно повисшая голова. Феликс на всякий случай проверил пульс, выдохнул облегченно — мужчина был жив. С улицы донеслись крики и выстрелы, и он поспешил к выходу… но там его ждало совершенно неожиданное препятствие.
— Вы-ы, — с присвистом, на выдохе произнесла хозяйка дома. Глаза ее пылали столь явным безумием, что Феликс аж растерялся.
— Мужчины… вы ворвались в мою девственную цитадель с оружием в руках… грязные, грязные животные! Кровь на ваших руках! Кровь на ваших руках!
Даже на смертном одре Феликс поклялся бы — именно так она и сказала, «девственную цитадель», без шуток. А потом кинулась на него, вцепившись острыми ногтями в лицо. Феликс взвыл от боли и что есть сил двинул сумасшедшую в челюсть. У него, хвала богам, никогда не было старомодных заморочек в духе «женщин не бить». В родной конторе такие женщины порой встречались — самому бы живым уйти.
Он выскочил на улицу как раз вовремя, чтобы предотвратить еще одну драку — обалдевшие от происходящего охранники пытались задержать Игоря, который рвался к лежащей на земле девушке. Феликс оценил расстановку сил, от души пожалел охранников и решил вмешаться.
— Давайте-ка мы все успокоимся, — мирно сказал он, на всякий случай, переходя на английский и демонстрируя охранникам свои документы. — На господина посла совершено покушение, он без сознания. Вызовите врача и тех, кто уполномочен расследовать подобные инциденты с вашей стороны. И никакой огласки.
Его спокойный и чуточку издевательский тон подействовал — охранники переглянулись, и один из них потянул из кармана громоздкую «коробку» мобильника, а второй кинулся в здание. Судя по боевому визгу, раздавшемуся оттуда мгновение спустя, пожилая мужененавистница успела очнуться и воззрений своих от удара по голове нисколько не изменила.
— Я им то же самое сказал, — пожаловался Рогозин, с усмешкой пряча пистолет. — Вот что такое, значит, пресловутый мужской шовинизм! Если ты в юбке, то хрен тебя воспримут всерьез…
— Ну я-то, как видишь, тоже не в штанах, — усмехнулся Феликс.
Очнувшейся девушке помогли сесть. Кровь хлестала из простреленной ноги — кто-то метко подбил ее на бегу. Феликс вопросительно глянул на Игоря, и тот кивнул.
— Ну не в голову же ей было стрелять. Сейчас принесу аптечку, надо перевязать…
На запястьях задержанной защелкнулись наручники, но особой необходимости в этом, похоже, просто не было. Девушка бежать не пыталась и просто плакала навзрыд, игнорируя вопросы. После дозы обезболивающего она немного успокоилась, но ситуации это не изменило. Она ничего не понимала и не помнила последние полдня. Феликс смотрел в потемневшие от боли глаза и понимал — она не врет. Девушка растеряна, напугана и совершенно не в курсе, что произошло с послом.
— Между ними была связь, — убежденно сказал Игорь. — Когда я вошел, сразу заметил канал связи, как при выкачивании энергии. Она что-то из него тянула… Но успела самую малость.
— За то время, что мы планировали эту, с позволения сказать, операцию, можно было десять раз его выпить целиком и уйти, — покачал головой Феликс. — Загнала бы в кому, как этих бедных женщин на собрании... А он, как видишь, в относительном порядке.
Американец тем временем действительно очнулся, и даже успел закатить кому-то бурную истерику по телефону.
— Тоже непонятно, — мрачно ответил Рогозин. — Куда ей столько? Ни один вампир за раз столько энергии не выкачает. Не потянет. Девять человек, и за десятого принялась…
— Кстати, посол тоже ничего не помнит за последний час, — мотнул головой Феликс, указывая на американца.
— Это он сам тебе сказал?
— Это я подслушал только что из его воплей по телефону. Он не помнит окончания встречи, и понятия не имеет, зачем сюда приехал. Помнишь, Мари сказала, что его запах изменился? Как будто…
— Как будто в него что-то вселилось, — тихо закончил фразу Игорь. — И это «что-то» в курсе итогов переговоров. А потом оно… перешло в девушку?
— Бред, — помотал головой Феликс. И повторил, точно пытаясь убедить сам себя. — Ну бред же. Никто не способен на такую степень контроля. Ладно, старушке голову заморочить, чтоб незнакомого мужика приняла, как родного — да при том, что она, похоже, мужиков вообще на дух не переносит. Но так тонко контролировать посла на расстоянии? Да так, что ни мы с тобой, ни наш сенс экстра-класса ничего не заметили?
— Ты говоришь о том, что его мог контролировать человек, — задумчиво сказал Игорь. — Но вытянуть досуха энергию из девяти женщин — это не человеческое деяние, понимаешь. Как будто что-то… например, эта зараза, вроде полтергейста, как вы их там называете, по своей классификации?
— Мы их зовем «неорганиками», кто-то в штабе у нас Кастанеды обкурился, — отмахнулся Феликс. — Фиговая версия, Игорек. Эта, как ты изволил выразиться, зараза, на такие подвиги тем более не способна. Они тупые, ленивые и страшно медлительные. И если б этакая дрянь сидела на плечах у посла, к примеру, ты бы ее почувствовал, да и я, пожалуй.
— Да, пожалуй… Они ведь энергию не только сосут, но и излучают, — согласился Рогозин. — А тут… как будто чистая информация передавалась. Перезаписывалась с человека на человека, как… на дискету, что ли. И на этот процесс перезаписи потребовалось дофига энергии, вот тебе и девять человек…
— И куда же она делась, твоя чистая информация? — спросил Феликс, обернувшись и пристально глядя на безучастно сидящую на земле девушку.
— Надеюсь, что не успела уйти… по назначению. Обеспечили безопасность переговоров, блять…
— Погоди, нам еще нападение на посла предъявят, — усмехнулся Феликс.
И как в воду глядел — прибывшие на место представители американских спецслужб именно с такими обвинениями к ним и пристали. Феликс посоветовал им не кипятиться, а для начала расспросить посла и совершить пару звонков, а потом продолжить. Те допросили посла, девушку, сумасшедшую хозяйку дома, охранников, потом действительно принялись звонить начальству… Игорь и Феликс тем временем усадили в машину бедную девицу, которую, как выяснилось, звали Кристин, и она была психологом — руководителем той самой группы поддержки. Впрочем, психологическая подготовка не слишком помогла ей в сложившейся ситуации — девушку трясло от шока.
— Я ничего не помню, ничего не помню, почему это со мной, боже, почему это случилось со мной… — повторяла она, всхлипывая.
— Знаешь… а в спецназе было легче, — сказал вдруг Игорь, накидывая на плечи Кристин чей-то брошенный в спешке пиджак.
— В каком смысле? — переспросил Феликс, хотя и без того уже понимал, о чем он.
— В смысле, впереди враги, позади свои, и никакой тебе бюрократии… И в таких красивых девчонок мне там стрелять не приходилось.
— Может, тебе их просто некогда рассматривать было, — сказал Феликс. Просто чтобы что-нибудь сказать.
— Послушайте, — сказал Игорь, подходя к одному из прибывших американцев. — У нас в соседнем здании одежда припрятана. Может, мы сбегаем, штаны наденем, а?
— До выяснения обстоятельств оставайтесь на месте, — отчеканил тот.
— Ладно, — сказал Рогозин, ухмыляясь. — Как знаете.
Он подошел к машине охраны, уселся боком на переднее сиденье, и, задрав осточертевшую уже, видимо, юбку, стал нарочито-медленно стягивать кружевные черные чулки. Феликс глазам своим не поверил — вот уж эту деталь одежды он притащил исключительно прикола ради, а Игорек с присущим ему чувством ответственности взял и нацепил, выходит? Но, уловив глумливый взгляд коллеги, понял — чувством ответственности тут и не пахнет. Похоже, одному он все-таки успел научить этого упрямого парня — валять дурака, с максимально возможным шиком и блеском. И чем тяжелее ситуация, тем фееричнее шутки. И то хлеб — при нашей жизни только не хватало к ней еще и всерьез относиться. Принимай эстафету, Шут с двадцать второй карты.