- Эй, - сказал он нерешительно, чувствуя, как гнев внутри стремительно отступает. – Давайте разберемся, что нам дальше делать, окей?
- Что она там с ним делает? – прошипел капитан, грозно нависая над Игорем. А тот все улыбался, словно не замечая ни разъяренного собеседника, ни хлынувшей из носа крови.
- Плохо…ой, плохо… - шептала бабка, оглядывая всех троих «кандидатов». – Нездешние они… нет с землею нашей связи, нет корней…
- Лучше такой хранитель, чем никакого, - жестко сказал Рогозин. – Пока вы искали среди местных, время вышло… Хватит полагаться на традиции, они имеют свойство меняться.
- Ты… далеко, очень далеко… - пробормотала колдунья, заглянув в глаза застывшего, точно изваяние, капитана. – Твоя земля назад тянет… здесь не удержишься… Да и где тебе… тьфу, чурбан бесчувственный! А ты… - она перевела взгляд на Сашу, и тот почувствовал, словно кто-то властной рукой ворошит у него в солнечном сплетении, перебирая тонкие ниточки нервов. Он закричал бы, да тело не слушалось.
- А ты… без него не сможешь, не проживешь. Зачем на сердце ярмо повесил, зачем? А ты… и у тебя о другом душа плачется, не будет тебе покоя, плохо, ой, плохо… - старушка все качала головой, переводя взгляд то на одного, то на другого.
- Время не ждет, - снова поторопил ее майор. – Скоро сюда наши оппоненты, так сказать, приползут…
- Ну, поди сюда, - вздохнула старуха, и поманила Костю. Участковый послушно шагнул вперед, вытянул руку, и его запястье тут же оплели узловатые пальцы Алевтины.
- А вы идите, идите… придержите их, окаянных… - мотнула она головой в сторону двери, и Саша наконец-то вновь обрел контроль над собственным телом. Долго упрашивать их с Ковалевым не пришлось – они тут же кинулись наружу, стремясь вдохнуть хоть глоток нормального, свежего воздуха…
- Здравый смысл, - повторил Рогозин. – У меня были указания свыше, и так называемые знаки судьбы, а победила все равно логика. Какие у вас претензии, капитан? Я б на вашем месте радовался… мы ведь только что доказали, что хрень это все, эти предначертания и предзнаменования… А я уж было почти убедил себя, что ваше появление – тоже кусочек мозаики… Так хочется верить иногда, что все мы – часть какого-то огромного космического плана… и курит его огромный космический растаман…
Ковалев отпустил его, и майор сполз по стене вниз, уселся, запрокинув голову.
- Даосы называют это, кажется, счастьем летящей стрелы… у стрелы, что уже пущена в цель, нет и не может быть сомнений, мучительных поисков смысла жизни и прочего… Ведь так просто – следовать знакам, и верить, что сама Вселенная, или бог, или ангел-хранитель ведет тебя… И так просто – довериться компетентному мнению какого-нибудь гуру, снизошедшего наконец до прямых инструкций… А побеждает все равно разум, вы поняли, нет никакой судьбы!
- Вы бредите, - сказал капитан, нервно отряхивая одежду. – Вы не дали парню никакого выбора! И нам – не дали!
- Зато я дал его хранителю… хранительнице, - сказал Игорь, вытирая лицо помятым платком, который он откопал, наконец, в кармане. – Если я скажу, что Костя все равно был наиболее вероятным кандидатом, вы мне не поверите, правда ведь? Тем не менее, это так. Простейший прием нейролингвистического программирования, вам ли не знать. Хороший продавец никогда не спросит, хотите ли вы покупать у него хоть что-нибудь, он спросит, какая модель вам больше нравится, синенькая или зеленая в крапинку? Вовлекаете человека в процесс выбора, и он уже на крючке. Бабка упряма как сам черт, искала среди местных, а какие тут, к черту, хранители? Народ деградирует и спивается… так и померла бы без преемника. Вот мы и решили…
- «Мы решили» - звучит здорово, - язвительно сказал Саша. – Компетентное мнение, о котором вы говорили – это, видимо, Руслан? Это он решил, что я подхожу?
Что-то гулко ухнуло за стеной, и мужчины синхронно вздрогнули. Вдалеке протяжно, тоскливо завыла собака, через пару мгновений к ней присоединилась другая.
- А мы закрыли дверь? – встревожено спросил Рогозин, повернувшись к выходу. – И калитку… черт! Товарищ капитан, будьте так любезны… проверите?
Ковалев явно хотел ответить что-то грубое, но, видимо, совсем уж бесчувственным чурбаном он не был - смутная тревога, повисшая в воздухе, передалась и ему, так что мужчина молча двинулся к выходу, наградив напоследок Игоря весьма выразительным взглядом.
- Руслан давно воспринимает людей, как безликие элементы своих схем,- сказал майор, с трудом вставая. Саша подавил желание кинуться ему на помощь – ничего, обойдется.
- Что ж, у вас много общего, - сказал он, сверля начальника мрачным взглядом исподлобья.
Игорь подошел к единственному окну, выглянул осторожно, не распахивая ставни до конца.
- Я, в отличие от него, учитываю, что люди могут испытывать друг к другу… не только холодный интерес, - сказал он, не оборачиваясь. – Поэтому мои схемы порою более точны.
- Бабка не выбрала меня, потому что у меня… ярмо на сердце. Потому что я слишком сильно вас люблю, - когда Саша понял, что именно сказал, было уже поздно отрицать. Несмотря на злость, несмотря ни на что… - А если бы это оказалось не так, то и скатертью дорога, так, получается?
- Участковый был лучшим кандидатом, это очевидно, - тихо сказал Рогозин, продолжая рассматривать что-то снаружи. Узкая полоска окна над его плечом сияла холодным лунным светом – уже и ночь наступить успела, собственно. И проклятые собаки никак не хотели затыкаться – их тоскливый хор только множился с каждой минутой.
- Вы должны были дать ему выбор. Объяснить, предложить добровольно, может быть… он захотел бы. И мне уж могли бы объяснить, я ведь тоже…
- И ты бы кинулся рассказывать это Косте, и мы бы сидели и до утра решали морально-этические проблемы, - фыркнул Игорь, и повернулся, решительно захлопнув ставни. Саша не видел его лица в заливавшем комнату мраке, и это его пугало. Он пошарил по стене, но не нашел выключателя. Бабка так и жила без электричества, что ли?
- Я взял на себя ответственность, только и всего, - сказал майор. – Если б выбрали тебя… тебе было бы легче ненавидеть меня за это. Всегда легче, когда есть кого обвинить. Может, Костя бы сам согласился, а потом всю жизнь корил себя за сделанный выбор. А мне не привыкать… брать ответственность. Знаешь, был у меня один парень в отряде, шибко верующий…
Хлопнула дверь – в комнату вернулся Ковалев.
- Что-то… нездоровое там происходит, - сказал он напряженно. - Люди какие-то ходят за оградой… странные. Не откликаются.
- Через забор им перелезть тяжело, - кивнул Игорь. – Бабуля там что-то закопала охранное, по всему периметру. Но они найдут способ, рано или поздно. У вас ведь оружие с собой?
- Я не собираюсь ни в кого стрелять, пока вы не объясните мне, кто противник! – зло выплюнул ФСБшник. Рогозин пожал плечами.
- Не знаю, я через окно не разглядел. Но могу предположить, что это группа разновозрастных студентов, не так давно объявленных в розыск. Их сознание подчиняется чуждой программе, заложенной… нашим противником. Так вот, Саш, я тебе рассказывал…
Снаружи раздался странный, хлопающий звук, точно от крыльев множества птиц. Но у бабки во дворе вроде бы не наблюдалось ни гусей, ни уток… да и разве они так хлопают?
- … был у нас парень в отряде, верующий, православный. Оператор отличный, стрелок блестящий, а вот убивать не мог. И не то чтоб силы духа не хватало – грех на душу брать не решался. Ну, я ему и сказал, мол, пока ты под моим командованием, все твои трупы мне засчитываются. Мне-то уже по-любому дорога только в ад, осталось вот договориться, чтоб я там был с рогами и с вилами… Ну и, в общем… нормально парень дослужил. Не боялся ответственности.
В окно что-то стукнуло снаружи, и стекло тренькнуло жалобно, но не лопнуло.
- Что им нужно? – спросил Ковалев, нервно оглянувшись в сторону окна.
- Очевидно же – не допустить передачи силы. Так что мы здесь посторожим, проследим, чтобы все получилось.
Игорь вынул из кармана уже знакомый Саше отвес на ниточке – маятник - и принялся методично обходить комнату, следя за тем , как покачивается в полумраке блестящая металлическая «капля».