– Я просил тебя помочь, а что сделал ты?
– Ты проторговался, Падший! Я не заключаю сделок. А если и заключаю, то на своих условиях! Если хочешь знать, я, в отличие от тебя, помог: ребенку лучше будет там, где он сейчас.
– Но зачем было его убивать?
– Он даже не понял этого. Теперь он играет в своем идеальном мире, где его желания станут исполняться, а рядом будут любимые родители. Он все равно бы погиб от руки матери. Она в пьяном угаре забила бы его до смерти из-за того, что он съел кусок хлеба, который был их закуской.
– Это же ребенок.
– Думаешь, для меня есть разница? Хороший человек – мертвый человек. Или ты считаешь, что когда я возвышусь, то стану отделять зерна от плевел? Нет, Падший! Хочешь милостыни – иди к моему брату. Тебе пора определится, на чьей ты стороне.
– Ты животное.
– Нет, я самое человечное существо в этом мире. Так что ты, как всегда, не прав, Падший. И ты так и будешь жить среди людей и помогать всем, кто тебя об этом попросит, словно продажная женщина, а все потому, что не можешь определиться, с кем ты. И крови на тебе больше, чем на мне. Я наказываю и знаю, чего хочу, а ты как стоял на распутье, так и останешься там стоять, помогая и добрым людям, и подонкам.
– Может, ты и прав, только не забывай, что помощь моя дана всем, – тихо ответил падший.
– Уйди прочь с моей дороги, – отодвигая рукой старика в сторону, Анатас направился вперед вместе со своими спутниками.
– А все же, кнут или пряник? Что сильнее? Нужно было давно расшевелить этот мир. Добро и зло – вот мерило человечества. Устоят ли они? – поглаживая бороду, пробурчал старик и растворился в пурге.
На следующий день даже бывалые пожарные ужаснулись тому, что увидели в доме. На изуродованное тело женщины упали балки обрушившейся крыши и разрезали его на несколько частей. Мужчина сгорел, сидя за столом и крепко сжимая в руке граненый стакан. В комнате лежал маленький мальчик, задохнувшийся угарным газом. И хотя вся его комната выгорела дотла, огонь не тронул кровать малыша и его самого. Казалось, что он просто спит.
Капитан и Виктор добрались до одиноко стоящего на окраине деревни дома. Он был покосившимся и неухоженным, будто хозяева забросили его уже давно. Весь двор был засыпан снегом, а забор наполовину повален. Неподалеку виднелся каркас сгоревшей постройки.
– Ну что, так и будем стоять или войдем?
– Только после вас, – капитан жестом руки показал, чтобы Виктор шел первым.
– Ага, сейчас! Ты у нас блюститель порядка, вот и давай, а я уж следом. – Зверев несколько раз стукнул в дверь. Тишина. – Может, ее дома нет?
– По-твоему, она на дискотеку ушла? Или в гипермаркет за продуктами поехала на своем «Bentley»? Ей теперь лет десяти до ста не хватает. Моли Бога, чтобы бабка не окочурилась, а то и концы в воду.
Капитан снова постучал. Внутри послышались шаркающие шаги, дверь открылась, и в проеме показалась старая женщина. Она молча осмотрела нежданных посетителей.
– Ну что ж, раз пришли, заходите.
Хозяйка скрылась во мраке дома, оставив дверь открытой. Зверев и Виктор переглянулись и проследовали за ней. Женщина зажгла свечу и осветила тусклым светом путь перед собой. За ней, пытаясь не споткнуться, шли ночные визитеры. В комнате старушка зажгла еще несколько свечей, и стало совсем светло.
– После последнего урагана свет так и не восстановили, хотя мы писали в разные инстанции, – словно извиняясь за неудобства, проговорила она. – Так что вам нужно? – присела на кровать женщина.
– А с чего вы решили, что нам что-то нужно? – удивился Виктор.
– Раз пришли в столь поздний час, значит, что-то нужно. Тем более вы не местные.
– Что ж вы, бабуля, к себе всех пускаете? Не страшно?
– В моем возрасте бояться уже нечего. Это вам, молодым, надо бояться, а мне уже ни к чему. Пожила я свое. Возраст не тот, чтобы бояться. За мной смерть давно должна была прийти, да только забыла она про меня. Видно, у нее дела поважнее есть. Так что вас привело ко мне?
– Нам нужно найти дом номер семь по улице Новой.
– Так вы мимо него только что прошли.
– Это что ж, те развалины?
– Да, те развалины. Дом моего сына, – вздохнула женщина.
Виктор побледнел и по спине его потек холодный пот.
– Послушай, капитан, ты тут уж как-нибудь сам, а я тебя на улице подожду, покурю, – протараторил Четырин и, не дождавшись ответа, чуть ли не бегом выскочил наружу.
– Что это с ним?
– Ему нездоровится. Приболел малость.
– Это плохо, когда болеют. А зачем вам понадобился этот дом?
– Да как вам объяснить…
– Как есть, так и объясняй. Мне теперь уж все равно.
– Я из милиции. Я понимаю, что вам очень тяжело вспоминать, но мне нужно знать кое-что о вашем сыне, – Зверев достал удостоверение и протянул его женщине, но она жестом руки дала понять, что и так верит ему. – Он же был священником?