– Так что ты нам скажешь?
– Повелитель, мне кажется, я нашел то, что вам нужно.
– Неужели? А почему я узнаю об этом только сейчас? Или ты хочешь сказать, что эта гениальная мысль пришла к тебе недавно? Ты же знаешь, что я не выношу лжи.
– Я не мог вам об этом сообщить, не будучи уверен на сто процентов.
– А теперь ты уверен?
– Нет, вы должны сами поговорить с ней.
– С ней? Это девушка?
– Похоже, что так.
– Какая красота! Я же говорил, чтобы позвали девчонок! – Грешник достал из фуфайки разбитое зеркало и стал прихорашиваться, но вскоре швырнул его в сторону. – И так красавец! Куда ж еще лучше? Давай, веди свою шмару! Посмотрим, на что она способна!
– Господин, позвольте мне сказать, – тихо попросил Александр.
– По-моему, тебе никто и не запрещал.
– Она не готова к этой встрече. Она еще слишком ранима, и мы можем потерять ее навсегда, если не подготовимся. Тем более ее может напугать ваша свита, а точнее сказать…
– Я не понял: нас что, выгоняют с этого праздника жизни?! Господин, да я могу стать Бредом Питтом, если хотите. Дайте только дожрать! А она хорошенькая?
– Ты прав.
Анатас жестом руки показал, чтобы его подручные удалились. Ворон и Маркус поклонились, а Грешник с недовольным видом схватил со стола жареного гуся и засунул его за пазуху, предварительно откусив огромный кусок.
– Ну и ладно, пойду тоже кого-нибудь найду, а вам не покажу! – крикнул он обиженно и растворился в воздухе.
Услышав медленно приближающиеся шаги, Виктор и Алексей затушили факелы и скрылись в одном из подземных переулков. Мимо них прошли двое охранников, таща под руки человека.
– Куда они его?
– Не знаю. Надо проследить.
– На фиг они нам сдались? Забей, не наши проблемы.
– А если б ты был на месте этого бедолаги?
– Я на его месте не был бы!
– Странно. Тогда какого черта ты тут делаешь? – капитан направился вслед за охраной.
Пройдя с сотню метров, охранники втащили тело в комнату.
– Ну а что теперь?
– Подождем, пока они выйдут.
– И долго будем ждать? Может, они вообще не выйдут.
– Будем ждать столько, сколько придется. Ты че такой нудный?
– Жить хочется, в отличие от некоторых. А если все-таки не выйдут?
– Обязательно выйдут.
Из-за двери донеслись звонкие удары с периодичностью в несколько секунд, будто кто-то орудовал молотком. После каждого удара раздавался нечеловеческий рев.
– Я даже знать не хочу, что они там делают, – испуганно прошептал Виктор, ощупывая карманы в поисках сигареты.
– Не хочешь – не надо, я и сам не горю желанием. Ты что, сдурел? – возмущенно прошипел Зверев и выбил сигарету у Виктора изо рта.
– А в чем дело-то?
– Огонек сигареты в темноте виден за несколько километров.
Через полчаса дверь открылась, из нее вышли охранники и растворились в темноте. Виктор и Зверев поспешили к цели. В камере их взору предстал до полусмерти измученный человек, прикованный к деревянному щиту. В его запястья были вбиты серебряные гвозди, из ран медленно капала кровь. На ногах висели железные колодки, а тело было пристегнуто цепями к стене. Голова мужчины была опущена, длинные седые волосы скрывали его лицо. В комнате царил полумрак: ее освещали лишь два факела, коптя потолок гарью. Посередине находился стол, на котором лежали всевозможные орудия пыток, достойные подвала инквизиции. Со стен сочились грунтовые воды, пол был покрыт влажным мхом.
– Может, он сдох уже?
– Не думаю, – капитан медленно поднял голову измученного и тут же в ужасе отскочил назад. – Мать твою!
На дыбе висел Лекант. В его волчьих глазах по-прежнему кипела сила и ярость. Даже муки ада не смогли бы его сломить.
– Надо было все-таки убить тебя, неприкасаемый, – внезапно прохрипел он, обнажая белые клыки в ужасающей улыбке.
– Может, прибьем эту псину? Сделаем ему одолжение? – предложил Четырин.
– Может быть. Только он сначала нам кое-что расскажет.
– И что ты хочешь от меня услышать, тринадцатый?
– Многое.
– Я бы рад, да только времени у вас гораздо меньше, чем у меня.
– И все же мы не спешим.
– Хорошо, спрашивай. Но только дай мне слово, что не убьешь меня. По крайней мере, сейчас, когда я беспомощен.
– Я обещаю.
– Ты обещаешь?
– Я же сказал, что да.
– Ты пообещал мне дважды, неприкасаемый. Можешь спрашивать.
– Что ты такое?
– Разве ты не знаешь?
– Я хочу понять суть.
– Я появился давно, очень давно. Я существовал, когда ваш вид еще охотился на животных и жил племенами. Откуда я взялся, можешь не спрашивать – я и сам этого не знаю. Я просто очнулся в пещере. Но я сразу понял, кто я и что я, а спустя столетия осознал, что я не один. Подобных мне были сотни. Мы никогда не жили вместе: каждый имел свою территорию и кормился на ней. Позже стали появляться другие, не такие, как мы. Это случалось после того, как человек выживал после нашего нападения. Через какое-то время мы разделились на два вида – чистокровных и заразившихся. То есть тех, которые превращаются в зверей по своему желанию в любое время дня и ночи, не лишаясь при этом способности мыслить разумно, и тех, кто болеет лекантропией и становится волком по большей части в полнолуние, полностью теряя человеческую сущность и освобождая звериное начало. Впоследствии такой человек не помнит, что он делал, когда был в зверином облике.