– Так ты из чистокровных?
– Да, я из первых.
– Значит, другие превращались каждую ночь и, не помня себя, истребляли людей?
– Не совсем так. Некоторые из них могли удерживать в себе зверя в течение всей лунной фазы для того, чтобы в момент ее наибольшей активности, в полнолуние, обрести максимум силы. Этим они походили на нас, но таких были единицы. Остальной сброд представлял собой машину для убийства, лишенную разума и движимую самым примитивным инстинктом: они всегда хотели жрать. Некоторые даже убивали собственные семьи, конечно, если те у них были. Кто-то пытался привязывать себя в период превращений. Ха! Самонадеянные психи! Нельзя приручить того, кто не хочет приручаться. Большинство кончало жизнь самоубийством, и это было разумным решением. Но многие, обретя такую силу, уже не могли с ней расстаться. Превосходство над другими – злая шутка Бога! – усмехнулся Лекант.
– Ты ни чем не лучше их.
– А чем я хуже? Вы же не обвиняете льва в том, что он убивает антилопу. И не проклинаете коршуна, который охотится на зайцев. Кошка, поймавшая мышь, и та не вызывает у вас вопросов. А чем вы лучше животных? Вы не извиняетесь перед коровой, которую режете, а затем едите. Мы оказались в пищевой цепочке на ступень выше, и я никогда не буду считать вас ровней себе. Вы еда для нас и ничего больше. И не будь я скован, я бы без малейшего сочувствия разорвал вас на куски и безразлично смотрел на то, как вы в судорогах расстаетесь с жизнью. Вы даже хуже тех животных, которых употребляете в пищу. Они хотя бы на смерть идут молча, вы же скулите, как щенки, которых бросила волчица. Убивая сами, вы не испытываете жалости, но как только дело доходит до вас, сразу начинаются паника и причитания. Раньше ваш вид был куда более отважен, и сразиться со мной было честью для многих благородных мужей. А теперь ваши мужчины больше походят на женщин. Я бы с радостью подчистил и ваш город, но мне не дали на это разрешения. К тому же Александр наградил меня этим, – кивнул на вбитые в запястья гвозди Лекант.
– А что было дальше?
– Дальше заразившихся развелось слишком много, и они стали угрожать всему человеческому роду. В каждом поселке, в каждом городе оборотни держали народ в страхе. Именно тогда меня и нашел Александр. Почему он выбрал меня, я тоже не знаю. В те времена на нас шла охота: люди нашли средство, перед которым мы были бессильны.
– Серебро?
– Именно, серебро. Единственное, от чего не был защищен ни зараженный, ни чистокровный. Это оружие придумал Александр, и он же предложил мне сделку, от которой я не смог отказаться.
– Ты объединил чистокровных против остальных?
– Да. И в этой кровавой войне выжил только я один. Наверное, я один – по крайней мере, больше я не встречал себе подобных. Взамен Александр дал мне то, с чем я мог жить без страха.
– Ты стал неуязвим к серебру, ты стал бессмертен.
– Я не могу быть бессмертным. Мой век тоже имеет конец, просто он очень долгий. Я получил то, что хотел, но это была Пиррова победа.
– Так ты стал принадлежать Александру?
– Я никому не принадлежу! – взревел Лекант и рванулся вперед, но оковы оказались крепки.
– Я вижу, – хмыкнул Зверев и подошел ближе к седовласому. – Мы не рабы, рабы не мы, – с иронией добавил он.
Лекант снова дернулся вперед, но уже без особого рвения, оскалился и зарычал.
– Раз ты считаешь себя свободным, то почему не расправился с ним? Почему позволил, чтобы тебя заковали в цепи, словно шелудивого пса?
– Расправиться с Александром? Он слишком силен, и чтобы жить, мне приходится делать для него некую работу. Все мы кому-то служим.
– Ну, вот видишь. А говоришь, что сам себе господин. Впрочем, можешь считать, как хочешь. Я понял одно: ты тоже боишься смерти, как и все живое на этой планете.
– Она для всех одинакова, будь ты король или раб. Эту тварь никто не встречает с радостью, и я боюсь ее так же, как любое другое существо на земле. Для меня она еще страшнее, чем для вас. У вас хотя бы есть выбор, а у меня есть только небытие, так как я пришел из ниоткуда и вернусь в никуда. Поверь мне, чистилище – еще не самое страшное место!