– Мне не хочется рассказывать о прошлом.
– Раз не хочешь, можешь не отвечать. Кстати, говорят, ты помогала на кухне и приносила еду своему учителю? Я верно осведомлен?
– Это так, – робко ответила Татьяна.
– Тогда я почту за честь, если ты принесешь нам хорошего вина. Хочется выпить за знакомство и пообщаться за бокалом благородного напитка.
– Сию минуту.
Девушка робко вышла за дверь.
– Мало того, что ты нашел ее в последний момент, так ты еще и ничего про нее не знаешь?
– Она не хочет рассказывать, вы сами видите. Я ничего не мог сделать.
– Да, Александр, стою я перед дверями твоими, стучусь, а мне никто не открывает. Видно, что хозяина нет дома. А хозяин должен быть в доме всегда, ведь без хозяина и дома не будет.
Медленно продвигаясь по темным туннелям подземелья, Татьяна все больше размышляла о странном человеке, которого Александр называл господином. В ее душе творилось нечто необъяснимое, и чем дольше она находилась одна, тем больше ей хотелось вернуться к незнакомцу и поговорить с ним. Он чем-то напоминал ей старого деда Матвея, о котором она всегда вспоминала с теплотой. «Кто же он? Какое вино ему предложить?», – думала она, осматривая винные стеллажи. Она плохо разбиралась в этом напитке, но прекрасно знала, что чем старше вино, тем оно лучше. Ее взгляд остановился на ящике с надписью «Chateau Mouton-Rothschild, 1945». К ее возвращению стол был уже накрыт. Девушка неуверенно протянула бутылку Анатасу.
– Отличное вино, у тебя есть вкус. Почему ты стоишь? Ты моя гостья. Оставь свою робость и веди себя свободно.
Татьяна поклонилась, как было принято в общине, и села на краешек стула. Анатас улыбнулся. Его улыбка будто обожгла девушку. Она впервые почувствовала теплоту дома, и эти мысли ножом врезались в сознание человека с тростью. Его улыбка сменилась пристальным взглядом, а зрачки сделались черными, как смола. Татьяна не замечала изменений в своем собеседнике. Что касается Анатаса, то он уже многое знал о ней. Он видел, как Падший уговорил ее уйти из дома. Все было сделано ненавязчиво, но в этом чувствовался тонкий, хорошо продуманный ход. Кто будет искать самое дорогое у себя под носом? Разве ожидали они такого? Конечно, нет. Они могли вести поиски по монастырям и храмам, но никогда – рядом с собой. Падший, хитрый двуликий лис, рассчитывал именно на это. Его логика была правильной, и если бы не Лекант, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Чутье зверя не подвело. Анатас разлил в бокалы рубиновую жидкость.
– Прошу, Татьяна, угощайся. Я хотел бы выпить за тех, кого сейчас нет с нами, за тех, кто хотел бы быть здесь, но не может.
Он сделал большой глоток и отставил бокал в сторону. Татьяна поступила так же и положила себе немного еды. Анатас наблюдал, как она ест, запивая пищу вином.
– Как же ты согласилась уйти из дома? Неужели старый Матвей так повлиял на тебя?
От изумления Татьяна перестала жевать и отложила вилку в сторону.
– Ну, что ты так смотришь? Мы с ним старые приятели. Он-то мне про тебя и рассказал. Уж очень меня заинтересовала твоя судьба. Поэтому я и приехал сюда. Да, он просил приглядеть за тобой: волнуется старый черт за тебя, как за родную внучку, переживает.
– Но мне он говорил совсем другое.
– Пока меня не было, за тобой приглядывал Александр. Ты же не думаешь, что он отправил тебя сюда одну, без присмотра? Он просто хотел, чтобы ты не чувствовала за собой опекунства.
– Но он никогда не говорил мне о вас, да и я не рассказывала здесь никому о нем, даже не говорила, откуда и почему я здесь.
– Вот и прекрасно. И правильно. Зачем других нагружать своими проблемами? У них и своих достаточно. А ты, если захочешь об этом поговорить, можешь всегда обратиться ко мне.
– А кто вы? – тихо спросила Татьяна.
В лице Анатаса будто что-то изменилось. Оно было по-прежнему привлекательным, но от него вдруг повеяло смертью и холодом.
– Друг, а может, враг. Человек, ангел, бес. Разве сможешь ты сделать правильный вывод, не поговорив со мной? Вопросы, вопросы… Вся жизнь – одни вопросы. За правильно поставленным вопросом следует правильный ответ. Как говорится, любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня23.
Последние слова Анатаса еще больше смутили Татьяну, она уже не понимала, что вообще она тут делает, зачем она здесь. Ей хотелось встать и уйти, но любопытство, присущее любому человеку, а особенно девушке ее лет, взяло верх. Ей хотелось знать больше об этом странном господине, который мало того, что знал старика Матвея, но и говорил, как тот – замысловато и умно.